Старик продолжил рассказ. В
какой-то момент я заметил, что я слушаю плавную речь, что у меня при этом
слипаются глаза, что я прямо за столом засыпаю. Встряхнулся, посмотрел направо
на королеву. Она сидела на диване рядом, прямо, с открытыми глазами. Но, вот
следов сознания за этими глазами я почему-то не чувствовал. Кама на самом деле
крепко спала.
Мы с Камой, отчаянно пытались самостоятельно разобраться в открывшемся гигантском хранилище информации. Это оказалось невозможно. Прежде всего, шкафы и полки с текстами не были никаким образом маркированы. Так же как и сами записи, за исключением современно оформленных книг, в большинстве не имели ни обложек, ни заголовков.
- На каких языках это написано? - я решился откровенно показать нашу растерянность.
Быстрый обмен взглядами между парами чёрных и карих глаз. Ни малейших разночтений в общем котле мыслей двух светлячков.
Кама ещё раз сделала маленькую, чуть заметную паузу. Старик позволил себе вмешаться в речь королевы. С одной стороны - это немного выходило за рамки приличий. С другой стороны, мы за последние пару дней уже успели оценить реальную власть и знания хранителя. Я послушно пробежал аналитическим взглядом в прошлое. Предчувствия нас не обманули. Ларрис Лейкер был одним из ключевых создателей письменности тектума. Отнюдь не единственным, там светились и имена желтолицых учителей родом из Южного Китая, и местные мастера, включая очень интересного средневекового "инженера" со странным псевдонимом "Юньхэсмьют", и кто-то из западно-европейских католических миссионеров по имени Фредерико. Тем не менее, решающий голос в создании письма тектума, и, кстати, в переходе от иероглифов к слоговому, а позже и к алфавитному письму, принадлежал именно самому хранителю Дворца, о чём он скромно умалчивал.
Я послал краткий взгляд королеве. Она подняла уголки губ и бровей, взглянула на хранителя Дворца настолько благожелательно, насколько вообще королева имела право смотреть на своего слугу.
- Да, и с иероглифическим, конечно, Тем не менее, уверена, что после тектума, язык найки понять будет гораздо проще, не говоря уже о более современных языках. Начнём с тектума Первой королевы! Попробуйте научить нас говорить и писать так, как говорила она.
- Я не школьный учитель, о юная королева! Я даже не знаю, с чего начинать, простите....
- Возьмите какой-нибудь простой текст для начала, Ларрис, детскую сказку, может быть хронику, что подойдёт для примера, читайте нам, переводите, показывайте грамматику. Уверяю, я умею очень быстро учиться, Ми, надеюсь, тоже.
Старик повиновался, взял один из гравированных листков золота из крайней кварцевой корзины, начал читать и переводить, постепенно раскрепощаясь.
Это было невероятно интересно, но и очень трудно сначала. Несмотря на уверенность Камы, что мы сумеем быстро учиться, мне казалось, я лично понимаю мало. В какой-то момент я ощутил, что просто устал. Хотя я практически с первого раза запоминал вид знаков и иероглифов, их произношение, общая логика языка некоторое время совершенно ускользала от меня. Вроде бы как мне не доставало возможностей "предсказать" смысл обсуждаемого текста, я окончательно понимал сказанное только после обсуждения и перевода. В какой-то момент внимание вообще рассеялось, стало казаться, что гравировки очередной золотой таблички хаотично расползаются по столу, как экзотические насекомые, про которых я ничего не знаю, кроме их научных видовых названий на мёртвой латыни.
Возможно, хранитель Дворца заметил мою усталость. Он прервал урок и предложил сделать перерыв на обед. Время и действительно было уже далеко за полдень. Однако королева решительно воспротивилась перерыву обучения. Позволила хранителю лишь паузу в несколько минут, чтобы распорядиться подать нам фрукты соки и вино, и чтобы мы с ней могли чуть размять засидевшиеся тела и омыть руки и лица в фонтанчике.
После очень краткой "переменки" моё внимание кажется опять сосредоточилось, и я с ревностью заметил, что Кама кажется начинает опережать меня в понимании языка. Она всё чаще отвечала старику сразу, не дожидаясь перевода прочитанного текста, и всё чаще её ответы звучали не на лонском, а на тектума, с периодическим вкраплением фраз найки. Впрочем, краткая вспышка ревности, пошла мне лишь на пользу, заставив ещё сильнее сосредоточиться. А может быть, краткий отдых помог перестроиться.
Внезапно проявилось очень странное ощущение: казалось, я, услышав какую-то фразу на древнем, незнакомом мне языке, осознаю, что уже слышал эту фразу раньше, понимаю, что она значит, вспоминаю множество ассоциированных с этой фразой других фраз. Слова и обороты цеплялись друг за друга, вызывали из памяти другие слова, которые никогда раньше не звучали наяву. Мои успехи раззадоривали Каму, заставляя её "вспоминать" незнакомые раньше идиоматические выражения, её фразы, в положительной обратной связи, сильнее пришпоривали мои лингвистические воспоминания. Ларрис Лейкер, видя наше с Камой возбуждение, тоже старался ввести в разговор наиболее редко встречавшиеся обороты.
В итоге именно старик запросил паузы в обучении, мотивируя это тем, что уже давно наступила ночь, что он жутко устал непрерывно говорить с нами, еле ворочает языком, что пора выпить по кубку вина и идти спать. Пришлось согласиться. Старик отправился в свои апартаменты, мы с Камой - в уже привычную королевскую опочивальню.
Ночь прошла беспокойно. Сказался непрерывный день напряжённых занятий. Наши с королевой лингвистические упражнения продолжились во сне. Кроме того, сон принял характерный оттенок сказочной "борьбы", когда требуется непрерывно преодолевать трудности, решать возникающие проблемы, а эти трудности ведут себя не как в реальности, а по своим сказочным законам сновидений, не дают себя окончательно преодолеть, постоянно "нападают" с новых сторон. Сон при этом превращается в больший или меньший вариант "кошмара".
Обычно такие сны приходят во время внутренней перестройки работы организма с участием генетического материала .вирусов. Возможно и у нас с королевой в ту ночь завершалась акклиматизация наших тел к новой жизни на планете Земля. Особую остроту ощущений нашему кошмарному сну придавал тот самый единый на двоих пул сознания. Сон снился нам обоим одновременно, мы оба совместно принимали участие в решении его головоломок и преодолении его трудностей. Очень своеобразные, трудно передаваемые ощущения.
От ночного кошмара, помимо того, что к утру мы уже абсолютно свободно владели и тектума, и найки, был и ещё один положительный эффект - Кама утром позволила нам почти лишний час нежиться в постели, свернулась в клубочек, положила голову мне на плечо и сладко дремала, не пытаясь торопить начало нового дня.
Тем не менее, день, разумеется, начался, световоды донесли до нас яркий свет солнечных лучей. Снова купание, снова лёгкий завтрак в компании с хранителем Дворца. Снова - поход в библиотеку, но на этот раз уже не для изучения языков. Теперь мы с Камой уже целенаправленно перебирали листки золотой фольги, разбирая наследие Первой Королевы.
ДВОРЕЦ.
Огромный, сложный, производственно-бытовой комплекс. Воспринимает телепатические команды. Впрочем, а почему бы ему их и не воспринимать? Он такой же светлячок, как и мы, для светлячков телепатия естественна. Вот только мы с Камой - люди, ну или, как минимум, гуманоиды, а вот Дворец... На каком языке вообще с ним разговаривать?
Сам хранитель Дворца Ларрис Лейкер отдавал большей частью "бытовые" команды: открыть/закрыть дверь, подуть холодным/тёплым воздухом, включить/выключить свет. Ну, ещё команды класса "копировать/вставить (оно же называется Copy/Paste)" - подать к столу копию тех яблок, которые подавали Первой Королеве, под инвентарным номером 3337659, и ещё три копии тех самых кубков с вином, инвентарный номер 87320921. Как-то так .
А Дворец извлекал из матрицы памяти нужные образцы, под нужным номером, и приказывал делателям воспроизводить клон-копии заказанных предметов.
На самом деле у Дворца была не плоская система сквозных инвентарных номеров, а гораздо более развитая и сложная система иерархически-ассоциативной памяти образов объектов, но сейчас это не важно, пытаюсь хотя бы самую суть изложить.
Но "copy/paste", это всё-таки слишком мелко, так? Ведь хочется больших возможностей для творчества! И мы старательно разгребали архивы Первой Королевы, пытаясь понять, как именно она общалась со своим Дворцом. Понять оказалось сложно. Иногда это было из разряда "прочитал ВСЕ буквы, но так и не смог угадать слово". У женщины XVI века был совершенно иной менталитет, чем у нас с Камой. Мы мучительно продирались сквозь мутные, чуть ли не средневековые тексты, полные неясных символических аллегорий Обращались за помощью к хранителю Дворца, нещадно эксплуатировали его сознание (телепатически), пользуясь тем, что он реально общался с Первой Королевой. Это очень помогало, гравировки иероглифов на фольге постепенно обретали смысл.
Реальность оказалось довольно неожиданной. Язык Дворца был разнообразен, избыточен, многословен, но очень логичен и структурирован! Больше всего он напоминал язык программирования компьютеров. Нет, не ассемблер! Ассемблер, ориентированный на машинные команды, слишком примитивен. И не Фортран (поскольку Дворец не занимался вычислениями), и не Кобол (отчётов Дворцу не сдавать), не функциональный язык, не объектно-ориентированный. Скорее смесь чего-то процедурного с декларативным. Но с очень развёрнутым, сложным и избыточным синтаксисом.
Медленно, очень медленно, мы вдвоём раскручивали извивы нечеловеческой логики совершенно чуждой нам сущности. Возможно, я бы очень быстро бы сдался, махнул бы рукой, ведь уже понятные "бытовые" команды плюс "copy/paste" и так прекрасно работают? И так можно всё, что нужно получить, чего ещё желать?!
Но, во-первых, не собиралась сдаваться Кама. Кстати, позже, она признавалась, что тогда не сдавалась только потому, что не хотела уступать мне. Дескать, она не слабое существо. Ну а я не хотел показать себя слабее девушки.
А во-вторых... Во-вторых, Дворец неожиданно начал давать подсказки. Он говорил с нами! Он говорил на абсолютно неизвестном нам языке, на очень формализованном языке, на языке не относящемуся к нашей вселенной, не дающему никаких интуитивно-понятных ассоциаций. Но он подсказывал нам нужные "слова"-(специально взял это слово в кавычки)-команды. Мы как будто читали инструкцию по управлению очень сложным, сделанным не людьми и не для людей компьютером, а Дворец осторожно подчёркивал для нас отдельные строчки в этой инструкции, на которые, по его мнению, нужно было в первую очередь обратить внимание.
Дворец тоже прекрасно понимал, что мы не его родня, что мы не разбираемся в тонкостях его языка. Он максимально (с его точки зрения) пытался формализовать и упростить свои контакты. Это в современном культурном слое называется "интерфейс" - протокол взаимодействия между двумя сложными, но различными системами. Мы с Камой, совместно с Дворцом, идущему нам навстречу, смогли разработать и зафиксировать наш общий интерфейс. Это тоже была невероятно сложная задача Время позволяло, никто нас не торопил, решали мы эту задачу пошагово.
Начали с простейших вещей и научились просить Дворец материализовывать атомы выбранных нами химических элементов. Для простоты получали моноэлементные бруски металла, например слиток абсолютно чистого серебра 1000-й пробы.
Устали, прервались на ужин, сон и новый завтрак. На следующее утро продолжили с новыми силами. Сконструировали из атомов разных элементов молекулы, сначала простые - неорганику, потом органические молекулы, потом дошли до сложных белков с воспроизведением третичной структуры и ДНК. Потом учились объединять разные молекулы в кристаллы, полимеры, комплексные структуры. Потом делали из этих структур реальные габаритные предметы, учились придавать предметам желаемые размер и форму. Один из производственных залов Дворца стал мастерской, заполненной толпой делателей, суетящихся под непрекращающимся потоком наших мысленных команд. Ларрис Лейкер смотрел на эту суету с неподдельным интересом.
Закончили день тем, что я реализовал свою детскую мечту и создал яблоко в форме кубика и без косточек внутри, а Кама изготовила очень изящный золотой браслет в виде двух переплетающихся змей, с глазами из драгоценных камней - за основу взяла понравившийся ей браслет Первой королевы, но полностью переработала его, дав волю собственной фантазии, и реализовала всё с нуля. Спать в опочивальню Королевы мы ушли совершенно обессиленные, но ужасно довольные собой.
Следующим утром после завтрака Кама принялась расспрашивать хранителя о создании острова Лон. Он повёл нас в нижние этажи Дворца и показал нам делателей огромных размеров - были как курьерский поезд, а были и как океанский лайнер. Правда, честно признался, что сам он никогда этими монстрами не управлял. Для нас это проблемы уже не составляло, управление делателями любых размеров и назначения уже не было секретом.
Мы выкопали под Дворцом новую галерею, подняли от неё коммуникационные шахты к жилым уровням, запустили лифты, вентиляцию, освещение. От галереи сделали коридор с полуколоннами по сторонам и повели его чуть выше. Старик с беспокойством уточнил, знаем ли мы, что копаем коридор в сторону моря, и что скорее всего, этот коридор идёт ниже уровня воды. Мы конечно это знали и делали всё совершенно сознательно.
Дело в том, что к этому моменту нам с королевой уже несколько надоело постоянно находиться в подземном Дворце. Возникла идея совместить тренировки по строительству и материализации с морской прогулкой.
Коридор, который и на самом деле был на десяток метров ниже уровня моря, мы завершили отдельным залом, который отделили от коридора герметично закрывающейся дверью. Зал должен был стать шлюзовой камерой. Согнали туда делателей и приказали им материализовывать подводную лодку.
Конструировать настоящую современную субмарину не стали - хотелось успеть выйти в море в тот же день, а мы утром слишком поздно проснулись, теперь боялись не успеть. Поэтому для скорости изготовления взяли за основу старинную деревянную яхту, которая была сохранена в матрицу памяти Дворца ещё в XVII веке, при жизни Первой королевы. Яхта была хоть и небольшая, но с палубой и трюмом, достаточно вместительным для нас троих. Корпус яхты доработали, усилили борта и палубу, добавили дополнительные шпангоуты, тщательно герметизировали пенькой и смолой все щели. Герметичная крышка трюмного люка с запорами была одним из предметов который пришлось проектировать с нуля самостоятельно. Ещё с нуля сделали две пары горизонтальных рулей для управления глубиной в носу и корме лодки, которых в оригинальной яхте разумеется не было. И бронзовый гребной винт, с проходящим внутрь трюма гребным валом. Ради винта пришлось переделывать форму кормовой оконечности яхты и навеску руля.
С двигателем решили не возиться совсем - у нас под рукой были делатели, которые вполне могли и вращать гребной винт, и работать приводами всех рулей. Из делателей же сделали и балластные цистерны для регулирования плавучести. Несколько делателей в трюме образовали внутри своих тел полости, которые могли заполняться забортной водой и по нашим приказам сжимались или расширялись, вмещая больше или меньше балласта. От обеспечения субмарины воздухом для дыхания под водой решили для ускорения процесса вовсе отказаться - мы с Камой вполне могли обходиться без дыхания многие часы, а для старика имеющегося в трюме воздуха вполне должно было хватить на несколько минут, сколько потребуется на всплытие и погружение.
Забрались в трюм, задраили верхний герметичный люк. Я дал команду открыть наливные кингстоны внешней двери шлюза. Вода хлынула в залу, лишний воздух выходил в вентиляционные отверстия. Лодка, всплывая, закачалась на волнах. Королева отдала команды на заполнение балластных цистерн-делателей, добиваясь нулевой плавучести. Когда зала заполнилась водой на три четверти, а субмарина уравновесилась, я дал команду на полное открытие шлюза и, одновременно, на полные обороты гребного винта. Через минуту мы уже были в нескольких сотнях метров (чуть не сказал "в паре кабельтовых") от берега. Кама дала команду на опорожнение балластных цистерн, лодка всплыла на поверхность моря.
Когда вода сквозь решетку фальшборта схлынула с палубы, я отдраил люк, и мы втроём поднялись из трюма на свежий воздух. ВОЗДУХ... Воздух был густым, пьянящим и, как это не банально, солёным, кажется ещё йодированным - специфический запах водорослей. И было очень голубое небо, почти без облаков, и была очень яркая, очень зелёная и слабо прозрачная вода. Яркость картины по всем измерениям чувств зашкаливала за все ожидаемые пределы.
Но мне было не до любования морскими видами. Ведь у нас же парусная яхта? Значит нужно поднимать паруса!
Я отдавал бортовым делателям команды. Они послушно крепили мачту, натягивали ванты и штаги, поднимали длинный рю с косым латинским парусом. Парус легко забрал ветер, бот встрепенулся, вышел "на киль". Пена зашкворчала вдоль бортов.
Только в этот момент я позволил себе оглядеться и сразу же наткнулся на два очень пристальных взгляда. Хранитель Дворца смотрел на меня внимательно и, кажется, со скрытым одобрением. А вот королева... Кама глядела широко распахнутыми зрачками, не пытаясь скрывать изумления:
- А откуда ты всё это знаешь?!
- Эээ... Что "это"?
- Ну, вот эти все... верёвки?
- Снасти что ли? Так что тут знать? Это же простой латинский парус, проще ничего не бывает!
- Ми, - длинные ресницы королевы совершили два демонстративных движения вверх-вниз, - Ми, ты (в позапрошлой жизни) был бортинженером инопланетного звездолёта! Откуда у тебя навыки управления парусами средневекового бота?!
- Вообще-то, Кама, я - "Ми", что значит "капитан"!
- Действительно, капитан! Но я впечатлена, правда!
Некоторое время шли в сторону моря. Потом королева озабоченно заметила:
- Они скоро будут здесь, надо поворачивать к берегу.
- Да, жаль, что прогулка была короткая.
Я тоже видел всевидящим зрением, что патрульный катер американских морпехов повернул в нашу сторону. Приказал делателям перекинуть рю, выполнил разворот. Катер быстро догонял нас. Когда подошёл на расстояние слышимости, оттуда закричали в мегафон по-английски:
- Спустить парус и лечь в дрейф! Приказываю лечь в дрейф!
Но мы уже успели вернуться на достаточно близкое расстояние к нашему подводному шлюзу, чтобы не беспокоиться о запасе воздуха для возвращения во Дворец. Я отдал делателям команды на сворачивание такелажа. Кама скомандовала своей группе начать постепенный приём балласта. Мы же втроём стояли у фальшборта и смотрели на подходящий катер.
- Всё, пора, Ларрис, быстро прыгайте в трюм, - приказал я.
Старик повиновался. Кама помахала морпехам рукой и спрыгнула за ним. Я залез в трюм последним, задраивая люк. Королева уже отдавала команды на заполнение цистерн до уровня нулевой плавучести, который она теперь заранее знала.
Услышали стук пулемёта, но наша лодка уже была под водой. Делатели по команде закрутили вал гребного винта, королева переложила рули на погружение.
- Делай петлю в сторону, они сейчас гранаты кидать будут.
- Знаю, успеваем отойти. Ты за глубиной следи, у нас всё-таки корпус не титановый.
- Уже выровняла, всё в порядке.
Вдалеке послышались глухие бульки взрывов ручных гранат.
Через пару минут вошли в нашу шлюзовую залу, заперли внешние ворота, приказали делателям откачать воду. Когда остатки воды стекли с палубы через решётку фальшборта, я открыл люк. Вылезли наружу. Было видно, что старик покидает лодку с облегчением.
Отметил, что несколько верхних досок фальшборта расколото пулями.
Ужинали в тот вечер в каминном зале. Смотрели на огонь, маленьким глотками отпивали вино из серебряных кубков.
- Ларрис, нам наверное пора в дорогу? Завтра утром мы с Ми пойдём путешествовать по острову, принимать наши владения.
- Юная королева, подождите. Я хотел сказать... У меня есть один предмет, оставленный Первой королевой. Она приказала никому не показывать его, но... Я полагаю, что обязан показать его вам, юная королева и юный король. Позвольте это сделать завтра утром?
- Вы нас интригуете, хранитель. Налейте мне ещё вина, пожалуйста, а то от любопытства не смогу заснуть.
Невольно слегка пихнул её локтем в
бок. Результат был ожидаем - девушка начала плавно падать в противоположную
сторону, одновременно закрывая глаза. Я обхватил её рукой выше талии, потянул к
себе. Она послушно упала в другую сторону, мне на колени. Сознание так и не
проявилось.
Встретился взглядом с хранителем
Дворца, мимикой показал ему, что на сегодня беседы окончены. Старик деликатно
улыбнулся и предложил помощь делателей, чтобы отнести бесчувственную королеву в
спальню. Я отказался, поскольку знал более "простой" способ - я мог
просто приказать девушке встать и идти в спальню, держа меня под руку,
ориентируясь в пространстве по моему собственному восприятию. Уже приготовился
отдать нужные мысленные команды, но...
Внезапно откуда-то из глубины
поднялась и проявилась волна эмпатии. Сознания королевы я по-прежнему не слышал, эмпатия возникала из глубин моих личных ощущений. Вдруг понял, что Кама
сознательно не хочет сейчас что-то делать самостоятельно. Она не хочет быть
сильной, умелой, решительной, не хочет быть Королевой. В этот первый вечер
своей совсем новой жизни, Кама хочет казаться (и быть) слабой, беспомощной,
беззащитной девочкой, хочет чтобы её носили на руках, укладывали в кроватку,
укутывали одеялом, нежно целовали, желали спокойной ночи.
Сопротивляться этому видению я не
мог, отменил все телепатические приказы, осторожно поднял девушку на руки,
прижал её голову к своему плечу. Аккуратно донёс по переходам Дворца до
спальни, уложил на кровать. Всё-таки позволил себе мысленными приказами продержать
её несколько секунд в вертикально-сидячем положении, чтобы снять одежду - силой
срывать платье с лежащего тела я себе позволить не мог, но и оставлять девушку
вторую ночь спать в верхней одежде тоже не хотел. Слишком свежими ещё
оставались утренние воспоминания о её страхах: "мы на этом одре в одежде
лежим, значит мы умерли и нас похоронили?!"
Остальные свои эмпатийные пожелания
про кроватку для беспомощной маленькой девочки, одеялко, нежные поцелуи, я
реализовал полностью. Первый сознательный день моей новой жизни закончился
очень быстро.
Кама, как и в прошлое утро,
проснулась первой. На этот раз она не паниковала, не пыталась меня тормошить.
Просто терпеливо лежала и ждала, пока я высплюсь. Очень терпеливо ждала. Каждую
минуту ворочалась с боку на бок. После каждого ежеминутного переворота вдоль,
поперёк, по диагонали перины, поверх одеяла, под одеяло, на спину, на живот,
королева в полной темноте спальни устремляла на меня, прямо в лицо, хотя бы на
пару секунд, свой сжигающий чёрным пламенем, сносящий любые каменные и
бронированные препятствия невероятный, нечеловеческий взгляд. Я стойко
переносил все психические удары и продолжал спать.
Тогда королева начала осторожно
играть с освещением спальной залы. Сперва зажгла "ночники". Потом
поиграла с их цветами и с допустимой (как ей казалось допустимой) для ночников
яркостью. Потом она открыла возможность помимо искусственных светильников
включить ещё и окна естественного солнечного света по проложенному сквозь
скальную породу кварцевому оптоволокну.
Этого издевательства я уже не
выдержал и проснулся.
Кама немедленно отреагировала на
моё слабое шевеление:
- Ми, представляешь, я ОПЯТЬ не
помню, как вчера оказалась в постели! Помню, сидели в каминном зале, говорили
про Первую королеву, а потом - бах - и я опять здесь на кровати, рядом с тобой.
Что это было? Я что, всё-таки перебрала с вином?
- Не знаю, как у тебя, - очень
серьёзно ответил, - но вот у меня вчера было стойкое ощущение, что я не совсем
ещё нормально контролирую своё тело. Во всяком случае, явно хуже, чем сознание.
Может быть и ты тоже не полностью себя контролировала? Кстати, сегодня вроде бы
чувствую своё тело лучше.
Кама на мгновение задумалась.
- И ты меня вчера вечером прямо на
руках через весь Дворец нёс в кровать?
Нет, конечно королева не позволила
ни единой тени удовлетворения промелькнуть за непроницаемой чёрной занавесью
взгляда. Но где-то в глубине сознания всё-таки ясно увиделась мгновенная
розовая искра.
Тут же перенаправила тему:
- Всё равно это не повод бесцельно
валяться в кровати в такое прекрасное утро. ПОДЪЁМ!!! Умываться!
По взаимному согласию, вместо
банального умывания, мы пошли купаться в бассейн. Слова "по взаимному
согласию" опять же не совсем верны. На самом еле, не было никакого
согласия, как не было и никакого обсуждения вообще. Более правильно было бы
сказать, что у нас на двоих был как бы общий единый пул мыслей, который мы оба
"думали" одновременно и совместно, не разделяя на отдельные личные
части. Мы как будто слаженно пели одну общую песню на два голоса, каждый исполнял
свою привычную партию, но внутри единого представления, постоянно
синхронизируясь с партнёром.
Небольшой спор у нас вызвала разве
что температура воды для купания, на которую требовалось запрограммировать
Дворец. Кама требовала 15-16 градусов Цельсия, я же склонялся к 16-17 градусам.
В результате, мы очень легко и вполне ожидаемо сошлись на 16-ти градусах, благо
система терморегуляции Дворца без проблем обеспечивала и на порядок большую
точность. Впрочем, Кама, как и положено слабой, беззащитной девушке, в конечном
итоге настояла на своём - температура воды душа-водопада, где мы омывались
после бассейна, была уже скорее ближе к 14-ти градусам. Пришлось терпеть с
улыбкой.
После купания был лёгкий завтрак,
поданный делателями по приказу хранителя Дворца (мы слышали его телепатические
распоряжения об утренних приготовлениях почти с того самого момента, как
проснулись). После завтрака возобновили разговор о Первой королеве. На это раз
хранитель повёл нас в библиотеку Дворца. Это была огромная анфилада, объединяющая
несколько впечатляющих светлых залов (большей частью с искусственным
освещением).
Наше с королевой внимание с первых
шагов было сразу же перенасыщено огромным количеством деталей.
На разного размера и расположения
полках была литература совершенно всевозможных и неожиданных видов. Здесь были
и пергаментные свитки, и огромные инкунабулы в толстенных кожаных переплётах с
бронзовыми застёжками, и рулоны папируса, и бумажные вертикальные списки с
вертикальными рядами рукописных иероглифов, и вырезки неких рун по древесной
коре, и мелкомасштабные гравировки на круглых срезах древесных стволов, и
выжженные наборы чёрточек и кружков на прошитых древесными волокнами циновках
из бамбуковых щепок.
Особняком стояла целая стена
шкафов, внешне очень напоминавших увеличенные залы с оперативной памятью
компьютеров-мэйнфреймов 1960-х годов. Полки были равномерно уставлены
запирающимися кубами-корзинами из тонкого, прозрачного, но очень прочного
кварцевого стекла, армированного невидимыми тончайшими проволочками напряжённого
металла. В мелкорельефные пазы на внутренней поверхности прозрачных корзин
вставлялись многочисленные тонкие золотые листки с полупрозрачной гравировкой,
растянутые на лёгких титановых рамках. Листки гравированного золота в кварцевых
корзинах очень напоминали сборки печатных плат с электронными компонентами
вычислительной машины, хотя на самом деле были именно листками с записью
иероглифического текста, без всякой сложной электроники.
В более дальних от центральных
проходов библиотечных залах, экзотические фолианты постепенно сменялись всё
более привычными бумажными рукописями и печатными книгами.
Мы с Камой, отчаянно пытались самостоятельно разобраться в открывшемся гигантском хранилище информации. Это оказалось невозможно. Прежде всего, шкафы и полки с текстами не были никаким образом маркированы. Так же как и сами записи, за исключением современно оформленных книг, в большинстве не имели ни обложек, ни заголовков.
Постепенно стало понятно, что шкафы
и полки располагаются в залах в очень строгом хронологическом порядке, и этот
порядок, вероятно, был настолько естественным для составителя библиотеки,
Ларриса Лейкера, настолько стал привычным за проведённые во Дворце столетия
одиночества, что, с его точки зрения, совершенно не нуждался в дополнительных
комментариях.
Никаких намёков на тематические и
алфавитные рубрикаторы тоже не было. Впрочем, об алфавитном рубрикаторе вряд ли
вообще могла идти речь - если поздние книги на лонском и европейских языках
можно было понимать, и воспринимать по буквам, то ранние тексты с непонятными
значками, рунами и иероглифами, вряд ли стыковались с известными алфавитами..
- На каких языках это написано? - я решился откровенно показать нашу растерянность.
- На самых разных, юный король.
Тексты времён Первой королевы, и прежде всего официальные "золотые"
хроники, большей частью писались на её родном языке тектума, хотя есть и много
манускриптов на более распространённом в то время языке найки, записанные, правда,
как правило, в слоговой транскрипции письменности тектума. После ухода Первой
королевы, тектума быстро вытесняется языком найки, письменность упрощается со слоговой до алфавитной. Потом на найки одновременно начинают влиять
китайские и европейские диалекты. В результате появляется старолонский язык,
постепенно в XVIII - XIX веках всё больше европеизирующийся и превратившийся в
современный лонский. Ну а в современных разделах библиотеки много книг на
английском, немецком, французском, испанском - всё это вы сможете разобрать и
без моей помощи, юные королева и король.
Быстрый обмен взглядами между парами чёрных и карих глаз. Ни малейших разночтений в общем котле мыслей двух светлячков.
- Значит, Ларрис, мы начнём
экскурсию по библиотеке Дворца с изучения языка тектума, - резюмировала Кама, -
если вы, конечно, не возражаете.
Кама сделала небольшую паузу. С её
точки зрения, вопрос был не совсем риторическим, вполне могли возникнуть
аргументированные возражения. Ларрис, однако, промолчал. Кама, не прерывая
линии речи, продолжила:
- Если мы будем понимать тектума, с
его сравнительно сложным слоговым письмом...
- И с иероглифическим! - старик
внезапно позволил себе прервать королеву.
Кама ещё раз сделала маленькую, чуть заметную паузу. Старик позволил себе вмешаться в речь королевы. С одной стороны - это немного выходило за рамки приличий. С другой стороны, мы за последние пару дней уже успели оценить реальную власть и знания хранителя. Я послушно пробежал аналитическим взглядом в прошлое. Предчувствия нас не обманули. Ларрис Лейкер был одним из ключевых создателей письменности тектума. Отнюдь не единственным, там светились и имена желтолицых учителей родом из Южного Китая, и местные мастера, включая очень интересного средневекового "инженера" со странным псевдонимом "Юньхэсмьют", и кто-то из западно-европейских католических миссионеров по имени Фредерико. Тем не менее, решающий голос в создании письма тектума, и, кстати, в переходе от иероглифов к слоговому, а позже и к алфавитному письму, принадлежал именно самому хранителю Дворца, о чём он скромно умалчивал.
Я послал краткий взгляд королеве. Она подняла уголки губ и бровей, взглянула на хранителя Дворца настолько благожелательно, насколько вообще королева имела право смотреть на своего слугу.
- Да, и с иероглифическим, конечно, Тем не менее, уверена, что после тектума, язык найки понять будет гораздо проще, не говоря уже о более современных языках. Начнём с тектума Первой королевы! Попробуйте научить нас говорить и писать так, как говорила она.
- Я не школьный учитель, о юная королева! Я даже не знаю, с чего начинать, простите....
- Возьмите какой-нибудь простой текст для начала, Ларрис, детскую сказку, может быть хронику, что подойдёт для примера, читайте нам, переводите, показывайте грамматику. Уверяю, я умею очень быстро учиться, Ми, надеюсь, тоже.
Старик повиновался, взял один из гравированных листков золота из крайней кварцевой корзины, начал читать и переводить, постепенно раскрепощаясь.
Это было невероятно интересно, но и очень трудно сначала. Несмотря на уверенность Камы, что мы сумеем быстро учиться, мне казалось, я лично понимаю мало. В какой-то момент я ощутил, что просто устал. Хотя я практически с первого раза запоминал вид знаков и иероглифов, их произношение, общая логика языка некоторое время совершенно ускользала от меня. Вроде бы как мне не доставало возможностей "предсказать" смысл обсуждаемого текста, я окончательно понимал сказанное только после обсуждения и перевода. В какой-то момент внимание вообще рассеялось, стало казаться, что гравировки очередной золотой таблички хаотично расползаются по столу, как экзотические насекомые, про которых я ничего не знаю, кроме их научных видовых названий на мёртвой латыни.
Возможно, хранитель Дворца заметил мою усталость. Он прервал урок и предложил сделать перерыв на обед. Время и действительно было уже далеко за полдень. Однако королева решительно воспротивилась перерыву обучения. Позволила хранителю лишь паузу в несколько минут, чтобы распорядиться подать нам фрукты соки и вино, и чтобы мы с ней могли чуть размять засидевшиеся тела и омыть руки и лица в фонтанчике.
После очень краткой "переменки" моё внимание кажется опять сосредоточилось, и я с ревностью заметил, что Кама кажется начинает опережать меня в понимании языка. Она всё чаще отвечала старику сразу, не дожидаясь перевода прочитанного текста, и всё чаще её ответы звучали не на лонском, а на тектума, с периодическим вкраплением фраз найки. Впрочем, краткая вспышка ревности, пошла мне лишь на пользу, заставив ещё сильнее сосредоточиться. А может быть, краткий отдых помог перестроиться.
Внезапно проявилось очень странное ощущение: казалось, я, услышав какую-то фразу на древнем, незнакомом мне языке, осознаю, что уже слышал эту фразу раньше, понимаю, что она значит, вспоминаю множество ассоциированных с этой фразой других фраз. Слова и обороты цеплялись друг за друга, вызывали из памяти другие слова, которые никогда раньше не звучали наяву. Мои успехи раззадоривали Каму, заставляя её "вспоминать" незнакомые раньше идиоматические выражения, её фразы, в положительной обратной связи, сильнее пришпоривали мои лингвистические воспоминания. Ларрис Лейкер, видя наше с Камой возбуждение, тоже старался ввести в разговор наиболее редко встречавшиеся обороты.
В итоге именно старик запросил паузы в обучении, мотивируя это тем, что уже давно наступила ночь, что он жутко устал непрерывно говорить с нами, еле ворочает языком, что пора выпить по кубку вина и идти спать. Пришлось согласиться. Старик отправился в свои апартаменты, мы с Камой - в уже привычную королевскую опочивальню.
Ночь прошла беспокойно. Сказался непрерывный день напряжённых занятий. Наши с королевой лингвистические упражнения продолжились во сне. Кроме того, сон принял характерный оттенок сказочной "борьбы", когда требуется непрерывно преодолевать трудности, решать возникающие проблемы, а эти трудности ведут себя не как в реальности, а по своим сказочным законам сновидений, не дают себя окончательно преодолеть, постоянно "нападают" с новых сторон. Сон при этом превращается в больший или меньший вариант "кошмара".
Обычно такие сны приходят во время внутренней перестройки работы организма с участием генетического материала .вирусов. Возможно и у нас с королевой в ту ночь завершалась акклиматизация наших тел к новой жизни на планете Земля. Особую остроту ощущений нашему кошмарному сну придавал тот самый единый на двоих пул сознания. Сон снился нам обоим одновременно, мы оба совместно принимали участие в решении его головоломок и преодолении его трудностей. Очень своеобразные, трудно передаваемые ощущения.
От ночного кошмара, помимо того, что к утру мы уже абсолютно свободно владели и тектума, и найки, был и ещё один положительный эффект - Кама утром позволила нам почти лишний час нежиться в постели, свернулась в клубочек, положила голову мне на плечо и сладко дремала, не пытаясь торопить начало нового дня.
Тем не менее, день, разумеется, начался, световоды донесли до нас яркий свет солнечных лучей. Снова купание, снова лёгкий завтрак в компании с хранителем Дворца. Снова - поход в библиотеку, но на этот раз уже не для изучения языков. Теперь мы с Камой уже целенаправленно перебирали листки золотой фольги, разбирая наследие Первой Королевы.
ДВОРЕЦ.
Огромный, сложный, производственно-бытовой комплекс. Воспринимает телепатические команды. Впрочем, а почему бы ему их и не воспринимать? Он такой же светлячок, как и мы, для светлячков телепатия естественна. Вот только мы с Камой - люди, ну или, как минимум, гуманоиды, а вот Дворец... На каком языке вообще с ним разговаривать?
Сам хранитель Дворца Ларрис Лейкер отдавал большей частью "бытовые" команды: открыть/закрыть дверь, подуть холодным/тёплым воздухом, включить/выключить свет. Ну, ещё команды класса "копировать/вставить (оно же называется Copy/Paste)" - подать к столу копию тех яблок, которые подавали Первой Королеве, под инвентарным номером 3337659, и ещё три копии тех самых кубков с вином, инвентарный номер 87320921. Как-то так .
А Дворец извлекал из матрицы памяти нужные образцы, под нужным номером, и приказывал делателям воспроизводить клон-копии заказанных предметов.
На самом деле у Дворца была не плоская система сквозных инвентарных номеров, а гораздо более развитая и сложная система иерархически-ассоциативной памяти образов объектов, но сейчас это не важно, пытаюсь хотя бы самую суть изложить.
Но "copy/paste", это всё-таки слишком мелко, так? Ведь хочется больших возможностей для творчества! И мы старательно разгребали архивы Первой Королевы, пытаясь понять, как именно она общалась со своим Дворцом. Понять оказалось сложно. Иногда это было из разряда "прочитал ВСЕ буквы, но так и не смог угадать слово". У женщины XVI века был совершенно иной менталитет, чем у нас с Камой. Мы мучительно продирались сквозь мутные, чуть ли не средневековые тексты, полные неясных символических аллегорий Обращались за помощью к хранителю Дворца, нещадно эксплуатировали его сознание (телепатически), пользуясь тем, что он реально общался с Первой Королевой. Это очень помогало, гравировки иероглифов на фольге постепенно обретали смысл.
Реальность оказалось довольно неожиданной. Язык Дворца был разнообразен, избыточен, многословен, но очень логичен и структурирован! Больше всего он напоминал язык программирования компьютеров. Нет, не ассемблер! Ассемблер, ориентированный на машинные команды, слишком примитивен. И не Фортран (поскольку Дворец не занимался вычислениями), и не Кобол (отчётов Дворцу не сдавать), не функциональный язык, не объектно-ориентированный. Скорее смесь чего-то процедурного с декларативным. Но с очень развёрнутым, сложным и избыточным синтаксисом.
Медленно, очень медленно, мы вдвоём раскручивали извивы нечеловеческой логики совершенно чуждой нам сущности. Возможно, я бы очень быстро бы сдался, махнул бы рукой, ведь уже понятные "бытовые" команды плюс "copy/paste" и так прекрасно работают? И так можно всё, что нужно получить, чего ещё желать?!
Но, во-первых, не собиралась сдаваться Кама. Кстати, позже, она признавалась, что тогда не сдавалась только потому, что не хотела уступать мне. Дескать, она не слабое существо. Ну а я не хотел показать себя слабее девушки.
А во-вторых... Во-вторых, Дворец неожиданно начал давать подсказки. Он говорил с нами! Он говорил на абсолютно неизвестном нам языке, на очень формализованном языке, на языке не относящемуся к нашей вселенной, не дающему никаких интуитивно-понятных ассоциаций. Но он подсказывал нам нужные "слова"-(специально взял это слово в кавычки)-команды. Мы как будто читали инструкцию по управлению очень сложным, сделанным не людьми и не для людей компьютером, а Дворец осторожно подчёркивал для нас отдельные строчки в этой инструкции, на которые, по его мнению, нужно было в первую очередь обратить внимание.
Дворец тоже прекрасно понимал, что мы не его родня, что мы не разбираемся в тонкостях его языка. Он максимально (с его точки зрения) пытался формализовать и упростить свои контакты. Это в современном культурном слое называется "интерфейс" - протокол взаимодействия между двумя сложными, но различными системами. Мы с Камой, совместно с Дворцом, идущему нам навстречу, смогли разработать и зафиксировать наш общий интерфейс. Это тоже была невероятно сложная задача Время позволяло, никто нас не торопил, решали мы эту задачу пошагово.
Начали с простейших вещей и научились просить Дворец материализовывать атомы выбранных нами химических элементов. Для простоты получали моноэлементные бруски металла, например слиток абсолютно чистого серебра 1000-й пробы.
Устали, прервались на ужин, сон и новый завтрак. На следующее утро продолжили с новыми силами. Сконструировали из атомов разных элементов молекулы, сначала простые - неорганику, потом органические молекулы, потом дошли до сложных белков с воспроизведением третичной структуры и ДНК. Потом учились объединять разные молекулы в кристаллы, полимеры, комплексные структуры. Потом делали из этих структур реальные габаритные предметы, учились придавать предметам желаемые размер и форму. Один из производственных залов Дворца стал мастерской, заполненной толпой делателей, суетящихся под непрекращающимся потоком наших мысленных команд. Ларрис Лейкер смотрел на эту суету с неподдельным интересом.
Закончили день тем, что я реализовал свою детскую мечту и создал яблоко в форме кубика и без косточек внутри, а Кама изготовила очень изящный золотой браслет в виде двух переплетающихся змей, с глазами из драгоценных камней - за основу взяла понравившийся ей браслет Первой королевы, но полностью переработала его, дав волю собственной фантазии, и реализовала всё с нуля. Спать в опочивальню Королевы мы ушли совершенно обессиленные, но ужасно довольные собой.
Следующим утром после завтрака Кама принялась расспрашивать хранителя о создании острова Лон. Он повёл нас в нижние этажи Дворца и показал нам делателей огромных размеров - были как курьерский поезд, а были и как океанский лайнер. Правда, честно признался, что сам он никогда этими монстрами не управлял. Для нас это проблемы уже не составляло, управление делателями любых размеров и назначения уже не было секретом.
Мы выкопали под Дворцом новую галерею, подняли от неё коммуникационные шахты к жилым уровням, запустили лифты, вентиляцию, освещение. От галереи сделали коридор с полуколоннами по сторонам и повели его чуть выше. Старик с беспокойством уточнил, знаем ли мы, что копаем коридор в сторону моря, и что скорее всего, этот коридор идёт ниже уровня воды. Мы конечно это знали и делали всё совершенно сознательно.
Дело в том, что к этому моменту нам с королевой уже несколько надоело постоянно находиться в подземном Дворце. Возникла идея совместить тренировки по строительству и материализации с морской прогулкой.
Коридор, который и на самом деле был на десяток метров ниже уровня моря, мы завершили отдельным залом, который отделили от коридора герметично закрывающейся дверью. Зал должен был стать шлюзовой камерой. Согнали туда делателей и приказали им материализовывать подводную лодку.
Конструировать настоящую современную субмарину не стали - хотелось успеть выйти в море в тот же день, а мы утром слишком поздно проснулись, теперь боялись не успеть. Поэтому для скорости изготовления взяли за основу старинную деревянную яхту, которая была сохранена в матрицу памяти Дворца ещё в XVII веке, при жизни Первой королевы. Яхта была хоть и небольшая, но с палубой и трюмом, достаточно вместительным для нас троих. Корпус яхты доработали, усилили борта и палубу, добавили дополнительные шпангоуты, тщательно герметизировали пенькой и смолой все щели. Герметичная крышка трюмного люка с запорами была одним из предметов который пришлось проектировать с нуля самостоятельно. Ещё с нуля сделали две пары горизонтальных рулей для управления глубиной в носу и корме лодки, которых в оригинальной яхте разумеется не было. И бронзовый гребной винт, с проходящим внутрь трюма гребным валом. Ради винта пришлось переделывать форму кормовой оконечности яхты и навеску руля.
С двигателем решили не возиться совсем - у нас под рукой были делатели, которые вполне могли и вращать гребной винт, и работать приводами всех рулей. Из делателей же сделали и балластные цистерны для регулирования плавучести. Несколько делателей в трюме образовали внутри своих тел полости, которые могли заполняться забортной водой и по нашим приказам сжимались или расширялись, вмещая больше или меньше балласта. От обеспечения субмарины воздухом для дыхания под водой решили для ускорения процесса вовсе отказаться - мы с Камой вполне могли обходиться без дыхания многие часы, а для старика имеющегося в трюме воздуха вполне должно было хватить на несколько минут, сколько потребуется на всплытие и погружение.
Забрались в трюм, задраили верхний герметичный люк. Я дал команду открыть наливные кингстоны внешней двери шлюза. Вода хлынула в залу, лишний воздух выходил в вентиляционные отверстия. Лодка, всплывая, закачалась на волнах. Королева отдала команды на заполнение балластных цистерн-делателей, добиваясь нулевой плавучести. Когда зала заполнилась водой на три четверти, а субмарина уравновесилась, я дал команду на полное открытие шлюза и, одновременно, на полные обороты гребного винта. Через минуту мы уже были в нескольких сотнях метров (чуть не сказал "в паре кабельтовых") от берега. Кама дала команду на опорожнение балластных цистерн, лодка всплыла на поверхность моря.
Когда вода сквозь решетку фальшборта схлынула с палубы, я отдраил люк, и мы втроём поднялись из трюма на свежий воздух. ВОЗДУХ... Воздух был густым, пьянящим и, как это не банально, солёным, кажется ещё йодированным - специфический запах водорослей. И было очень голубое небо, почти без облаков, и была очень яркая, очень зелёная и слабо прозрачная вода. Яркость картины по всем измерениям чувств зашкаливала за все ожидаемые пределы.
Но мне было не до любования морскими видами. Ведь у нас же парусная яхта? Значит нужно поднимать паруса!
Я отдавал бортовым делателям команды. Они послушно крепили мачту, натягивали ванты и штаги, поднимали длинный рю с косым латинским парусом. Парус легко забрал ветер, бот встрепенулся, вышел "на киль". Пена зашкворчала вдоль бортов.
Только в этот момент я позволил себе оглядеться и сразу же наткнулся на два очень пристальных взгляда. Хранитель Дворца смотрел на меня внимательно и, кажется, со скрытым одобрением. А вот королева... Кама глядела широко распахнутыми зрачками, не пытаясь скрывать изумления:
- А откуда ты всё это знаешь?!
- Эээ... Что "это"?
- Ну, вот эти все... верёвки?
- Снасти что ли? Так что тут знать? Это же простой латинский парус, проще ничего не бывает!
- Ми, - длинные ресницы королевы совершили два демонстративных движения вверх-вниз, - Ми, ты (в позапрошлой жизни) был бортинженером инопланетного звездолёта! Откуда у тебя навыки управления парусами средневекового бота?!
- Вообще-то, Кама, я - "Ми", что значит "капитан"!
- Действительно, капитан! Но я впечатлена, правда!
Некоторое время шли в сторону моря. Потом королева озабоченно заметила:
- Они скоро будут здесь, надо поворачивать к берегу.
- Да, жаль, что прогулка была короткая.
Я тоже видел всевидящим зрением, что патрульный катер американских морпехов повернул в нашу сторону. Приказал делателям перекинуть рю, выполнил разворот. Катер быстро догонял нас. Когда подошёл на расстояние слышимости, оттуда закричали в мегафон по-английски:
- Спустить парус и лечь в дрейф! Приказываю лечь в дрейф!
Но мы уже успели вернуться на достаточно близкое расстояние к нашему подводному шлюзу, чтобы не беспокоиться о запасе воздуха для возвращения во Дворец. Я отдал делателям команды на сворачивание такелажа. Кама скомандовала своей группе начать постепенный приём балласта. Мы же втроём стояли у фальшборта и смотрели на подходящий катер.
- Всё, пора, Ларрис, быстро прыгайте в трюм, - приказал я.
Старик повиновался. Кама помахала морпехам рукой и спрыгнула за ним. Я залез в трюм последним, задраивая люк. Королева уже отдавала команды на заполнение цистерн до уровня нулевой плавучести, который она теперь заранее знала.
Услышали стук пулемёта, но наша лодка уже была под водой. Делатели по команде закрутили вал гребного винта, королева переложила рули на погружение.
- Делай петлю в сторону, они сейчас гранаты кидать будут.
- Знаю, успеваем отойти. Ты за глубиной следи, у нас всё-таки корпус не титановый.
- Уже выровняла, всё в порядке.
Вдалеке послышались глухие бульки взрывов ручных гранат.
Через пару минут вошли в нашу шлюзовую залу, заперли внешние ворота, приказали делателям откачать воду. Когда остатки воды стекли с палубы через решётку фальшборта, я открыл люк. Вылезли наружу. Было видно, что старик покидает лодку с облегчением.
Отметил, что несколько верхних досок фальшборта расколото пулями.
Ужинали в тот вечер в каминном зале. Смотрели на огонь, маленьким глотками отпивали вино из серебряных кубков.
- Ларрис, нам наверное пора в дорогу? Завтра утром мы с Ми пойдём путешествовать по острову, принимать наши владения.
- Юная королева, подождите. Я хотел сказать... У меня есть один предмет, оставленный Первой королевой. Она приказала никому не показывать его, но... Я полагаю, что обязан показать его вам, юная королева и юный король. Позвольте это сделать завтра утром?
- Вы нас интригуете, хранитель. Налейте мне ещё вина, пожалуйста, а то от любопытства не смогу заснуть.
Комментариев нет:
Отправить комментарий