Однажды и говорит старик своей старухе:
- Испеки-ка нам на обед что-нибудь хлебное.
- Да где же я тебе муку возьму? - удивилась старуха, - Ещё
на Прасковью-заступницу последний блин съели!
- А ты по амбару помети, по сусекам поскреби...
"Ага. По амбару", - ворчала себе под нос старуха, выходя
из горницы, - "Ты этот амбар строил? Сусеки городил? А то ведь только
тёплый хлев на половину избы, да короб под муку в нём. Так в том хлеву шаром
покати! Порося на Николу-угодника зарезали, куры ещё осенью издохли от
неведомой болезни..."
Подошла старуха к коробу для муки. Безнадёжно заглянула
внутрь.
Внезапно лёгкое дуновение прозрачных крыльев коснулось её
щеки. Маленькая стрекоза пронеслась сквозь отдушину под крышей, сверкнула в
мерцании лучины лиловым брюшком, ударилась о притолоку и...
Старуха заморгала глазами и перекрестилась. Перед ней стояла
дева, не дева, воин, не воин, женщина красоты невиданной, в переливающихся
лиловых доспехах, какие и цари не нашивали. Из-под высокого шелома странной девы
струились длинные распущенные белые волосы. Сквозь них пробивались два острых,
настороженных, как у овчарки уха. В правой руке у воительницы был сверкающий
меч, на левой висел маленький круглый щит зелёного цвета. За спиной виднелась
изогнутая дуга длинного лука.
- Что, бабка, блины испечь решила? - спросила дева, остро
пронзая старуху жёлтыми кошачьими глазами.
- Так ведь... Это... Муки... того... этого...
Язык заплетался, губы не слушались.
- Не печалься, бабка! - как-то хищно улыбнулась дева,
обнажая узкие клыки в углах безукоризненных алых губ, - будет у тебя мука.
Испеки деду своему колобок. Но есть, ты его не ешь! Всю избу, коль хощь,
продай, но колобка не отдавай! На земле и под землёй он товарищ будет твой. Он
зимой тебя согреет, летом холо...
Внезапно звонкое жужжание раздалось в хлеву. Большая чёрная
муха, звеня крыльями, врезалась в дерево стены. Старуха снова перекрестилась.
Напротив лиловой девы встала новая женщина - с ног до головы закутанная в
чёрный саван, лишь белки глаз и тонкие кисти рук чуть белели из-под покрывала.
- Что ты несёшь? Это же из другой сказки стихи! - заорала
она в лицо деве с мечом.
- Тебе не остановить меня, Чёрная Царица! Всё уже решено!
- А это ты видела?! - страшно прокричала женщина в чёрном и
внезапно извлекла из складок своего плаща очень странный предмет. Кривая палка,
длиною в сажень. Спереди вроде как круглый прут из чёрного железа, только с
дыркой на конце, как у дудки. Сзади вроде как деревянное весло приделано или
копалка узкая. Снизу два кривых рога, один большой рыжий, другой меньше и
темнее, оба не поймёшь из чего - не железо, но и не дерево. От странной рогатой
штуковины пахнуло прогорклым маслом, горячим железом, и ещё чем-то неприятным.
Лиловая ушастая дева-стрекоза-воительница внезапно отбросила
меч, резко выбросила правую руку в сторону старухи, одновременно прикрываясь
щитом на левой руке от железной дудки женщины в чёрном саване. Старуха спиной
вперёд влетела обратно в горницу. Через захлопывающуюся дверь она видела
вспышки и слышала жуткие звуки грома и молний:
- Ду-ду-ду-ду! Бах-бах! Пиу-пиу! Пыщ-пыщ-дыщщщ!
Старик кряхтя сполз с печи, вышел в сени, открыл дверь в
пустой хлев. Ничего в темноте не увидел.
- Ну что ты, старая, на пол уселась, чего испугалась? Нет
там никого. А что это у тебя за мошна в руках? О! Так это ж мука, фунта четыре
будет. Ну так вставай, старая, давай пеки колобок на обед.
Колобок удался на славу. Последующие историки говорили, что
в его рецепт входили кроме муки ещё и деревенская сметана, перепелиные яйца,
сливочное масло, заморские специи. Но нам доподлинно его состав неизвестен. Известно
лишь, что когда он лежал остываяя, на столе возле открытого окна, в том самом
окне мелькнули лёгкие стрекозиные крылья. Колобок встряхнулся, открыл глаза,
приподнялся, и выпрыгнул в окно на дорожку, ведущую под горку к лесу и озеру.
Казалось бы, дом ещё совсем рядом, едва скрылся за поворотом
тропинки. Но колобку уже пришлось остановиться. Дорогу ему преградил заяц, уши
длинные (и почему-то остренькие сверху), глаза раскосые. Заяц был немногословен:
- Колобок-колобок, а я тебя съем! - радостно известил он.
- А не уловивши бела лебедя, да кушаешь, - колобок привёл в
ответ первую вспомнившуюся сказочную цитату.
- Чего-чего? Да вот ужо я тебя!
Заяц привычным движением извлёк арбалет из складок шкуры у
левой задней лапы. Вытащенный из-за длинного уха арбалетный болт лёг на ложе. Колобок
не стал дожидаться звона тетивы. Он сделал волевое усилие. Мелькнули четыре лиловых
полупрозрачных крыла...
Колобок лежал на стерне в неглубоком снегу. Было холодно.
Мела позёмка. Огромные, как скалы, неизвестные колобку звери цепочкой шли из-за
горизонта. Они были выше деревьев (правда деревья, если честно, сами были
мелковаты). Они были покрыты длинной коричневой шерстью. Огромные рога выходили
изо рта, а не изо лба, как у обычных быков. Между рогов ещё более огромный
хвост болтался и, кажется, угрожал.
Колобок лежал и ждал. Шерстистые рогатые звери-горы шли
мимо.
- Эй, а где же "я тебя съем"? - решился подать
голос колобок.
Последний из зверей, самый маленький, повернулся к нему,
посмотрел грустными глазами, сказал:
- Идём мы сквозь вьюгу и ветер к единственной маме на
свете...
"Мдааа....", подумал колобок, и вызвал в сознании
лиловые крылья.
На этот раз вокруг было жарко и душно. И очень мокро. Пахло
гнилью. Дышать было невозможно. Огромные толстые стволы деревьев без листьев
лежали, стояли, сидели вокруг. Колобок даже не успел подумать, что нужно делать
дальше. Он увидел, как сквозь прогалину между огромными стволами ему навстречу
летит огромная стрекоза, размахивая толстыми крыльями. Если бы колобок читал
Википедию, он бы знал, что это древнее насекомое называется "Меганевра".
Но колобок Википедию в то время ещё не читал. Просто он увидел лиловый взблеск
на крыльях огромной стрекозы.
Он снова был на тропинке в еловом лесу. Серый волк стоял
рядом на задних лапах и ковырял в зубах веточкой, доброжелательно глядя на
колобка.
- Ну наконец-то, - успокоено произнёс колобок, - ты есть,
наверное, хочешь? Меня съешь?
- Слышь, колобок, - хрипло заговорил волк, - а ты тут
"Сокол Тысячелетия" случайно не видел? Мне тут Гэндальф Серый поручил
палантир для принцессы Леи через Чубакку передать. Чтобы он, значит, Чёрному
Властелину Мордора в руки не попал. А какие у того Властелина, спрашивается,
руки? Всё что было ему Исилдур своим мечом оттяпал, ещё в прошлую эпоху. Так
вот, назначил мне Гэндальф с Чубаккой встречу вот на этой самой полянке.
- Ты, волк, кажись, не в ту сказку попал, - осторожно
заметил колобок, - ты лучше повернись к лесу передом, а ко мне задом, и давай,
топай-топай отсюда!
Волк с сомнением посмотрел на колобка, почесал лапой за
ухом, отвернулся, бормоча:
- Гэндальф - сказал, волк в сапогах - сделал! Чубакку и Хана
Соло буду здесь ожидать я.
Колобок молча пожал бровями и покатился по тропинке дальше,
мурлыкая охранительную мантру на варварский мотив:
"Ушёл я от бабы,
Ушёл я от деда,
От волка и зайца я ушёл..."
Лиса конечно не заставила себя долго ждать. Она сидела на
пеньке, изящно выгнув спину, подвернув роскошный рыжий хвост, кокетливо скосив
огромные глаза.
- Какие пёрышки, какой носок! - заворковала лиса, - И,
верно, ангельский должно быть голосок. Спой, светик, не стыдись!
- Ка... Какие-такие пёрышки?! - удивился колобок оглядывая
свою мучнистую фигуру.
- Ах, не обращайте внимания, это я о своём, о женском, - застеснялась
лиса.
- Ты, это... Того, - колобок тоже слегка стеснялся, но был
уверен в своей правоте, - зубы мне не заговаривай. Кроме шансона ничего петь не
буду! И никаких твоих "сядь на носок", понятно? А то ведь я тоже волшебный, могу и файрболл
кастануть какой-нибудь.
- Шансон? Фу! И файрболлами мне тоже не грози, у самой спелл
"Зеркало Гекаты" под рукой имеется. Ты мне лучше что-нибудь душевное
спой, колобок, соскучилась я. Окуджаву там, или Визбора... "Лыжи у печки
стоят..." а?
Колобок подумал, потом решился:
- А в горячей золе остывают дожди,
А у Па-де-Кале незнакомка сидит.
Незнакомка сидит со вчерашнего дня,
Грустно в море глядит - ожидает меня...
Солнце садилось за вершины сосен и ёлок. Они были рядом на
берегу озера. Рыжий пушистый хвост обнимал поджаристые мучнистые бока, и
бардовские песни тихо звучали над водой, распетые на два голоса. Откуда-то издалека,
с вершины холма раздавалось приглушённое чавканье. Это старик со старухой в избушке
пили чай, заедали его пареной репой, а ломтики репы перемежали кусочками
швейцарского сыра, который под вечер принесла в клюве незнакомая ворона.
А на ветке берёзы над озером чёрная муха беседовала с
лиловой стрекозой:
- Равновесие! Всё и должно было прийти к равновесию.
- Так а я что по-твоему делала?! Ведь если бы тогда та
курочка действительно успела бы снести золотое яичко? Представляешь, что бы
было?!
- Ага, ты мне ещё про Золотую рыбку заново расскажи!
- А ты мне про хрустальную туфельку напомни, ага.
- Знаешь что? Лети себе направо, а я полечу налево!
- Тссс... Давай сегодня просто песни попоём...
- Давай....
