04 Приёмный: Продолжение

01 Приёмный: Я - студент в пограничных войсках СССР
02 Приёмный: Дорога на Приёмный
03 Приёмный: Под свист морзянки

Итак, морзянка, радиограммы, что ещё у меня было?
Наверное надо упомянуть регулярно отрабатываемые радиоканалы. Каналы - это связь "один к одному", одна радиостанция со второй, причём в режиме дуплекса, то есть передача в одном направлении идёт на одной частоте, а в противоположном направлении на совершенно иной частоте, одновременно и независимо. Каналы бывают телефонные, когда говорят голосом, а слушают ушами (я - Капитан Очевидность, да?!) А бывают телеграфные, они же "буквопечатающие", когда с двух сторон на концах канала стоят буквопечатающие телеграфные аппараты. Если на клавиатуре одного аппарата набрать кнопками какое-нибудь слово из трёх букв, то второй аппарат напечатает это же слово на ленте или на рулоне бумаги (или пробьёт дырочками код на перфоленте, они и так умеют).

И телеграфные, и телефонные каналы устанавливались по схожей схеме. Инициатор канала (им могла быть как главная, так и подчинённая радиостанция) вызывал в сети нужным позывным нужного корреспондента и просил интим соответствующим радиокодом перейти на желаемый вид связи (например "ЩСУ 1" = "работайте в телефонном режиме верхней боковой полосы" ;)). Потом оба корреспондента подбирали для себя частоты приёма. Это должны были быть разные частоты, и они должны были отличаться от частот всех задействованных радиосетей, и на них не должно было быть заметных помех. Корреспонденты обменивались в сети выбранными подходящими частотами (см. ниже), настраивали приёмники и передатчики на соответствующие частоты, и устанавливали тестовый сеанс связи. Это был тот самый редкий случай, когда нам разрешалось общаться ОТКРЫТЫМ текстом. В телефонном режиме просто разговаривали через микрофон и наушники. В телеграфном - подключали к каналу собственный телеграфный аппарат и переписывались в буквопечатающем режиме, как сейчас шлют СМСки.
Правда, всё это приходилось делать на крайне ограниченном уровне: "Привет, Елена-Женя! - Привет, Ольга-Семён, рад тебя слышать, как дела? - Да нормально, справляюсь! Хотя, у нас тут пурга. - А у нас просто ветер с моря. - Ну, удачи!".
Всегда существовал риск, что наши переговоры слушает Контрольная Радио Станция (КРС, не путать с "Крупным Рогатым Скотом"!). КРС разных уровней за нами реально следили. я неоднократно получал замечания за не совсем корректные переговоры (правда, без серьёзных последствий, благо и сами мои нарушения были мелкими, но факт, что за нами в эфире СЛЕДИЛИ, - это ФАКТ).

Ой, куда я опять отвлёкся? Что дальше мы делали с каналами? Тестировали:
- Один, два, три, четыре, пять, шесть.. Как слышишь меня, приём?
Если ответ "фигово", то частоты меняются, и процедура повторяется заново одной или обеими сторонами.
Если же следует ответ "слышу нормально, сдаём?",
то канал сдаётся оконечным потребителям. На этом обмен открытым текстом заканчивается.
Что там делали на заставах, я толком не знаю, а вот у нас на Приёмном, я на ВЕЛИКОМ коммутационном поле (да, было и такое, и я там таки участвовал!) коммутировал нужные выходы приёмников и нужные входы передатчиков на нужные входные/выходные каналы штаба Отряда.
А потом по громкоговорящей связи (ГГС), нажав тангенту громкоговорящего микрофона, сообщаю, что нужный канал, скоммутирован на соответствующую линию.

Дальше соответствующий Боевой Пост (ЗАС - для телефона, СПС - для телеграфа), подключал к установленному каналу уже засекречивающую аппаратуру связи. Дальнейший обмен вёлся полностью шифрованным (а как же иначе, в армии?!), и уже без моего участия. Мы, разумеется, (а как же иначе?!) пытались прослушивать каналы, так как никто не мог помешать нам настроить второй приёмник на ту же частоту и попытаться принять передаваемый текст.
Что мы получали?
В буквопечатающем телеграфе в каналах шёл непрерывный поток совершенно случайных символов. Очень было похоже на цифровое посимвольное шифрование.
В телефонных каналах было два разных варианта. С заставами наш ЗАС работал через аппаратуру временного, слабого шифрования. На слух это ощущалось как громкое "булькание": "блиу-пиу-миумуу-ааа-ииии-фа-пли-блууу!". Было совершенно очевидно, что частотный спектр звука речи (полоса в 3.4 кГц, как известно), нарезался отдельными полосками по сотне или по десятку Гц, которые потом взаимно переставлялись местами друг с другом, в соответствии с заданными ключами. В итоге речь становилась абсолютно неразборчивой, "лягушачьей". Нужна была ответная аппаратура, которая по заданным ключам переставит частоты звука обратно.
С Камчаткой работала совершенно иная аппаратура ЗАС. Там в канале слышалось непрерывное шипение: "Шшшпшжжшшшпшшжжжжпшшш". Позже, работая с компьютерами, я понял, что это был звук модема - цифровая передача данных по телефонному каналу. Скорее всего, тоже шифрованных данных.

Так, я уже упоминал о ЧАСТОТАХ радиосвязи. Это действительно был очень существенный аспект. Частоты связи нужно было каждый раз очень старательно выбирать. Для начала, частоты элементарно резко зависели от времени суток: днём, когда солнечное излучение било светом в земную атмосферу, на отражение радиоволн работал один слой ионосферы. Ночью, когда излучение солнца прекращалось, на отражение работал совершенно другой слой.
Ночные частоты были ниже дневных примерно в ДВА раза.

А ещё были сезонные сдвиги частот вверх или вниз. А ещё были всяческие аномалии прохождения волн, связанные с пятнами на Солнце или.... или, не знаю с чем связанные. А ещё были помехи от сторонних радиостанций, которые тоже пытались передавать на тех же частотах. А ещё...

А ещё у нас был тот самый "План радиоданных", который "Белый аист"! И в этом плане был точный список РАЗРЕШЁННЫХ частот. Разрешённых частот было не много, около полутора сотен. Они все тупо нумеровались номерами по порядку, от единицы и выше. Так вот, когда мы меняли частоту радиосети или подбирали частоту радиоканала, мы не могли сказать "работай на частоте 5300 кГц", мы обязаны были сказать "работай на частоте номер 019".

В уже установленном телефонном канале можно было открытым текстом, голосом сказать: "Фигово тебя слышно, давай, переходи на частоту 023". Но при начальных переговорах об установке канала, или при полном отсутствии слышимости, договариваться о частотах нужно было в радиосети и морзянкой. А вот там открытый текст был на 100% ЗАПРЕЩЁН. Выручала "Таблица дежурного радиста". В наше время это была версия "ТДР-84", где "84" - это год принятия версии таблицы.

Ну вот, поговорим немного о доступной нам серьёзной криптографии. ТДР-84  - это именно таблица, квадрат, 10 на 10 клеточек, как поле для игры в "Морской бой". Каждая клеточка помечена цифрами от "00" до "99". Кроме того, по 100 клеточкам таблицы разбросаны 31 буква русского алфавита в случайном порядке (буквы "Ё" и "Ъ" исключаются, поэтому остаются 31 буква). То есть в некоторых клеточках есть буква алфавита, а в некоторых букв просто нет.
Ещё на отдельные клеточки таблицы привязаны фразы: вроде "Передавайте на частоте". Ну, или что-то подобное.

По горизонтальному и вертикальному краям таблицы располагались КЛЮЧИ.
В русском алфавите,  будем считать, имеется 31 буква. В таблице есть 10 строк и 10 столбцов. На каждую строку отведём по три буквы (осталась одна лишняя (31?), кинем её в какую угодно строку), также по три буквы (плюс одна лишняя) отведём столбцам.
Буквы алфавита, по три штуки на каждую строку, по три штуки на каждый столбец ТДР-84 распределялись псевдо случайным образом. На каждую. строку и каждый столбец - три совершенно случайные буквы. Ключи таблицы менялись раз в сутки.

И вот, нам нужно отработать с корреспондентом телефонный канал. Вызываем его в соответствующей радиосети. Вызовы бывают двух видов - полный и краткий. Полный - это три раза позывной корреспондента, потом код "ДЕ", потом два раза свой позывной.
Краткий, это когда позывной корреспондента, код "ДЕ", свой позывной, - всё передаётся по одному разу.
Теоретически считалось, что краткий вызов (1х1) нужно использовать в условиях хорошей слышимости, а полный вызов (3х2) - в условиях плохой слышимости. На практике вызов 1х1 был "нормальным", а вызов 3х2 обозначал крайнюю степень раздражения: "вы что там все спите, что ли !?"

А теперь вернёмся к ключам ТДР-84. Итак, мы вызвали корреспондента, а он нам ответил. Мы предложили ему "ЩСУ 1" - это телефонный канал. Дальше что?
Дальше нужно обменяться номерами частот для приёма и передачи. Для одной станции частот приёма, для другой станции, частот передачи.
Из таблицы выбиралась клеточка, где была надпись "Передавайте на частоте" (таких клеточек было несколько). Далее бралась буква "З" (она же "Z"), признак начала кода из ТДР. Потом бралась одна из трёх букв ключей, висевших на строке выбранной клеточки. Например, это была буква "Ы". Третьей бралась одна из трёх букв ключей столбца нужной клеточки, например "Й". В радиоэфир передавался код "ЗЫЙ".

Корреспондент, получивший код "ЗЫЙ", смотрел в свою ТДР:
- Ага, строка с ключом "Ы", пересекается со столбцом с ключом "Й". Там написано "Передавайте на частоте...". Значит дальше будем ловить цифровой номер частоты.
- ЗКЖ
- Ага, строка "К", столбец "Ж", на пересечении клеточка с цифрами "00".
- ЗФА
- Ага, строка "Ф", столбец "А". На пересечении клеточка с цифрами "23". Значит нужно для канала "ЩСУ 1" настраивать передатчик на частоту номер 0023.
А в ответ я ему предложу "ЗЦЛ ЗЫО ЗАВ", что означает "Передавайте на частоте 0027".

Ключи строк и столбцов таблицы ТДР менялись раз в сутки и были абсолютно случайными. Ключи ТДР (менялись раз в сутки), позывные радиостанций (менялись два раза в сутки), список разрешённых частот (менялся раз в год) - всё это и было Планом радиоданных.
Ключи ТДР и позывные выдавали старшему очередной смены Приёмного на разводе на боевое дежурство, обычно на неделю вперёд. Там листки со страшно секретными данными хранились в сейфе (правда замок у него не работал, поэтому сейф открывался хуком слева, а закрывался ответным ударом справа).
ТДР-84 у нас висела в малом зале на стене. Огромная, почти во всю стену зала, нарисована разноцветными красками (одним цветом в клеточке буквы, другим цифры, третьим коды) на основе из оргстекла. 10 х 10 больших клеточек.
Слева и сверху ТДР располагались ряды гвоздиков, по четыре гвоздя напротив каждой строки/столбца таблицы. На эти гвоздики вешались бирочки из того же прозрачного оргстекла с надписями ключевых букв. По три-четыре бирочки напротив каждой строки и каждого столбца (и каждые сутки перевешивались).
Над всей этой красотой нависала гардина, по которой ездила оранжевая занавеска, закрывавшая 2/3 высоты ТДР. А потому что - секретно!
Да, кстати, а выше над ТДР и гардиной висел ХРОНОМЕТР. Настоящий, морской хронометр, очень круглые, солидные часы, их надо было раз в сутки ключиком заводить. И показывали они московское время, отличавшееся от местного на 8 часов. Не то чтобы этот хронометр был слишком точным. Нет, в пределах одних суток он больше нескольких секунд не врал. Но приходилось всё-таки регулярно слушать сигналы точного времени, и подправлять часы.

Вернёмся к радиограммам. Как мы их получали для передачи? Обычно на развод перед сменой приходил прапорщик из СПС и просто отдавал старшему смены Приёмного листы с отпечатанными текстами радиограмм. Так было проще всего, и ошибок меньше.

А вот принимали мы радиограммы иначе. Приём вёлся на слух, буквы писались от руки на лист бумаги. Приносить такие листы с самописными каракулями в СПС было абсолютно бесполезно. Я, кстати, получил в этом личный опыт. Мой друг Сокол, придя на Приёмный, как-то раз принял радиограмму, записал её на бумагу. А тут смена закончилась, Сокол собрался идти в отряд, а менял его как раз я. И он предложил мне отправить принятую им радиограмму в СПС. Я посмотрел на лист с закорючками... Мой когнитив, кажется, зашкалило...
В общем, нифига Сокол от меня с той смены не сменился!  Я заставил его остаться, стоять рядом со мной, и ДИКТОВАТЬ мне вслух все те кракозябры буквы, которые он на листе записал.

Так, возвращаясь назад, для передачи радиограмм на СПС была организована прямая телеграфная линия. Что там стояло с их стороны я не знаю. Меня ни разу в жизни на территорию СПС не пустили. А с нашей стороны Приёмного стоял простой телеграфный аппарат СТА-М67Б. "Стартстопный Телеграфный Аппарат - Модель 1967 года, вариант "Б" (потому что вариант "А" выпускался последний раз в 1938-ом году, и он так тогда и назывался: "СТА-2А" (кажется так, но могу ошибаться)).

Кстати, чуть отвлекусь от клавиатур на технику. На самом деле, телеграфный аппарат СТА - достаточно капризная штука, требующая специфической настройки. "СТА" - означает СТАРТСТОПНЫЙ телеграфный аппарат. Что такое "стартстопный"?
Каждая буква при передаче состоит из пяти посылок, нулей или единиц. Нет в линии тока - значит ноль. Ток есть - значит единица. Пока передачи нет, в линии - сплошной ноль. Перед началом очередной буквы идут две единицы подряд - это сигнал "СТАРТ", сейчас будет буква! Затем идут пять посылок нулей-единиц, кодирующих саму букву. Потом идёт ещё одна единица, означающая "СТОП", и принимающий аппарат переходит в режим ожидания следующей буквы, следующего сигнала "СТАРТ".

Как аппарат различает, где закончилась одна посылка внутри буквы и где началась следующая? Если идут две единицы подряд (ток непрерывно в линии есть), то как аппарат понимает, что это именно две единицы, а не одна? Только по времени. Время начинает отсчитываться от стартового сигнала. Ага в момент один ток есть, значит единица. В момент два ток тоже есть, значит опять единица. В момент три тока нет, значит это ноль. В момент четыре тока опять нет, значит опять ноль. В момент пять ток снова есть - единица. Получился код "11001". В момент шесть ток есть - получен стоповый сигнал, переходим в режим ожидания новой буквы, ждём следующего стартового сигнала.

Понятно, что при этом передающий и принимающий аппараты должны работать совершенно синхронно, у них должно быть абсолютно одинаковое понятие о том, когда наступили эти "моменты". СТА, электро-механические устройства конструкции 1930-х годов (если не ранее!), моменты времени могли определять одним единственным способом - электродвигатель вращал вал, на котором располагался контакт, и этот контакт замыкал электрическую цепь один раз за каждый оборот вала. Замыкание при очередном обороте - это и есть тот самый "момент", когда нужно смотреть, единица там в линии или ноль, есть ток или нет.

 На обоих аппаратах двигатели должны были для синхронности вращать валы с одной и той же скоростью. Хотя бы с такой точностью, чтобы не успеть рассинхронизироваться за время передачи одной буквы. Понятно, что абсолютно точной синхронизации на механических устройствах добиться невозможно. Именно для того и вводились стартовые и стоповые сигналы, чтобы ограничить необходимое время синхронизации одной единственной буквой, следующая буква синхронизируется уже независимо от предыдущей, накопившееся расхождение каждый раз аннулируется стартовым сигналом.
Но всё равно, скорости вращения валов двух связанных аппаратов должны были очень близко совпадать.
Как их регулировали? А музыкальным камертоном! Примерно вот таким (картинка взята из интернета):

На картинке видно, что у камертона слева к рожкам прикреплены пластинки, как будто замыкающие рамку (на самом деле эти пластинки не соприкасаются, рожки камертона независимы). У наших камертонов эти пластинки были слегка срезаны, между ними оставалась щель, хорошо видимый просвет.

На торце вала телеграфного аппарата была наклеена картинка: круг, разделённый на четыре сектора. Два противоположные сектора - чёрные, два другие - белые. Когда на включенном аппарате вал вращался, картинка превращалась в сплошной серый круг. Так вот, нужно было взять камертон (одинаковый для всех, на 400 Гц, если не забыл), долбануть его рожками об стол. Камертон начинал противно жужжать издавать характерный звенящий звук. Пока он звенел, нужно было смотреть сквозь щель между пластинками рожек на рисунок торца вала аппарата и крутить ручку регулировки скорости. Использовался стробоскопический эффект. Следовало добиться, чтобы видимые сквозь вибрирующую щель чёрные и белые сектора круга остановились, прекратили своё вращение.
Вот, камертон, синхронизирующий работу телеграфных аппаратов, тоже был необходимым для меня устройством.

Но вернёмся к клавиатурам и СПС. И вот, принял я радиограмму, записал её на листок бумаги. Дальше я садился перед тем самым телеграфным аппаратом, выкладывал листок с принятым текстом на его пюпитр, располагал пальцы на клавиатуре, жал несколько раз кнопки "рырырыры", чтобы ответный аппарат на посту СПС включился в работу, и начинал отбивать на клавиатуре телеграфного аппарата (=печатная машинка) текст принятой радиограммы.

Нужно сказать, что у СПСников в штабе был не очень большой кабинет. И они тоже были люди (хоть и прапорщики!) и им тоже иногда хотелось поспать (ну, может не поспать, но хотя бы отвлечься от будничной службы). И щёлканье буквопечатающего телеграфа ОДИН раз в ДВЕ секунды их буквально катастрофически раздражало.
Нет, ну понятно, есть у вас там на Приёмном очередная радиограмма, ну так передавайте её сюда быстренько, нефиг буквочки на клавиатуре поштучно раз в две секунды перебирать!
Ну, так и делал, быстренько, не глядя на клавиши. Набирать буквы радиограммы поштучно, нажимая клавиши по-очереди, с паузами, с промежутками, нам СПС не позволяли:
- Вы что, там совсем идиоты что ли?!, - и это всё дикими криками по громкоговорящей связи (ГГС).
Два лика старшины Куржупова (воспоминания пограничного радиста)
Средняя скорость набора на клавиатуре текста у меня была те самые 20 групп в минуту.
20 групп в минуту.
А сколько это знаков в минуту? А это, на минуточку, 20х5=100 сто  знаков в минуту. И Сто знаков в минуту, это совсем не стыдно для вполне приличной машинистки!
И вот - я уже приличная машинистка! (Ага, ещё вспомним, что 20 групп для меня далеко не предел, что я и на 22-24 группы спокойно принимаю).  Классная я такая вся из себя секретарша! Не переставая при этом быть и вполне приличным радиотелеграфистом.

Кроме телеграфных аппаратов у нас были ещё ДКМ (Датчики Кода Морзе). Это такие автоматические телеграфные ключи. Подключались параллельно обычным телеграфным ключам. Выглядели опять же как клавиатуры пишущих машинок. Нажимаешь на кнопку с буквой - ДКМ при этом выдаёт серию точек и тире, соответствующую нажатой букве, как если бы эти точки-тире отбивали ключом. Для передачи радиограмм - очень удобно, рука не устаёт. Собственно они требовали того же самого, что и телеграфы - навыка слепой печати на клавиатуре с приличной скоростью.

Перейду к технике Приёмного.
Прежде всего - это конечно сами радиоприёмники. Мы использовали модель Р-155П "Брусника". На шильдике с названием модели, кроме собственно текста Р-155 была написана ещё ровно одна, наиважнейшая характеристика приёмника: "Вес 210 кг". И больше ничего.
Про приёмники, которых у нас было 9 штук, упомяну подробнее в следующей части, здесь же скажу лишь, что больших хлопот они не доставляли, настраивались полностью автоматически, нужно было лишь частоту выставить шестью цифровыми ручками, фиксирующимися в одном из 10 возможных положений. И проконтролировать эту частоту на шести оранжевых цифровых индикаторах - лампах. Ну и разумеется нужно было знать смысл ручек и тумблеров управления и стрелочных индикаторов.

Передатчиков у нас (за одним исключением) не было, но уметь настраивать передатчики Передающего радиоцентра всё равно требовалось. Во первых, нас могли в виде исключения отправить на дежурство и на передающий (я реально два-три раза на стажировку ходил, потом больше не посылали), во-вторых, в роте была мобильная радиостанция с таким же передатчиком, за которую отвечали уже "приёмыши".
На передающем стояли радиостанции Р-140, пять или шесть штук, если правильно помню, передатчиков мощностью по 1 кВт. Каждый передатчик - пара шкафов в человеческий рост. Вот примерно таких, как у Жени Семовских:

Вот их уже нужно было уметь вручную настраивать - крутить специальные круглые ручки, пытаясь при этом поймать на стрелочных индикаторах максимальное отклонение стрелок. В эти ручки был встроен очень забавный механизм - БМЗ (Блок Механического Запоминания). После того, как передатчик ручками уже настроен на нужную частоту, все настройки можно было зафиксировать в специальной памяти на десять разных позиций. А позже можно было к запомненной настроке вернуться, поставив специальный переключатель на одну из десяти позиций. При этом все ручки на станции начинали самостоятельно крутиться, устанавливаясь в ранее запомненное положение.

Ещё у нас была собственная радиостанция Р-130, которую тоже нужно было уметь настраивать. Настольная (на самом деле предназначенная для установки на бронетехнику), мощностью всего 40 Вт. Из её забавных особенностей - прикуриватель. Антенна отключалась от выхода радиостанции, в левую руку брался обычный заточенный карандаш, станция включалась на передачу, и правой рукой нажимался телеграфный ключ. Карандаш подносился грифелем на несколько сантиметров к антенному выходу - между кончиком карандаша и контактами станции возникала обалденно эффектная, яркая, электрическая дуга. Мне прикуривать не требовалось, но держать прямо в руках настоящую молнию было очень занятно.

Ещё на Приёмном в отдельном зале стояли две радиорелейных станции Р-409. Вот такие:

Там тоже свои особенности настройки. Эти релейки иногда реально использовали, как для связи с выездной мобильной станцией Р-140, так и для связи с Передающим, когда рвался кабель.

Ещё работали с переносными ранцевыми станциями Р-143 (КВ) и Р-159 (УКВ). Там почти без особенностей, частоту выставил, антенну по стрелочному индикатору согласовал и всё.
Из техники можно ещё упомянуть:
- ШАУ (Широкополосный Антенный Усилитель) - большой чёрный шкаф вся передняя стенка которого была усыпана тускло горящими радиолампами, в толстых железных радиаторах. Обслуживания не требовал.
- КВС (Координатный Высокочастотный Соединитель) - ещё один шкаф, серый, с матовым стеклом, за которым была квадратная сетка индикаторных лампочек. При помощи этого шкафа можно было люой из наших приёмников одним нажатием кнопки скоммутировать на любую из десятка антенн.
- Собственно антенны на поле возле приёмного.
- Коммутационное поле, где можно было соединять входы передатчиков, выходы приёмников, каналы штаба, телеграфные ключи и аппараты СТА-67.
- Канальная аппаратура П-303 и П-309, уплотняющая несколько телефонных и телеграфных каналов в одну пару проводов до штаба и до Передающего (обслуживания не требовала, но индикаторы понимать нужно было).
- Для разнообразия, ещё дизель-генераторы в подвале.

Техники много, навыки требовались очень разнообразные, работа интересная, как раз для меня.

03 Приёмный: Под свист морзянки

01 Приёмный: Я - студент в пограничных войсках СССР
02 Приёмный: Дорога на Приёмный

На Приёмном я обживался быстро, можно сказать "агрессивно". В хорошем смысле агрессивно, не в смысле, что с кем-то дрался, а в смысле, что очень активно работал, учился, лез во все дыры, во все события, старался во всём успеть быть первым. Сейчас задним умом понимаю, что старший лейтенант Грязнов (и капитан Арнаутов тоже) негласно поддерживали меня, давали карт-бланш всем моим инициативам.
ДедЫ Приёмного также сразу стали относиться ко мне уважительно. Заяц активно учится? Заяц успешно работает? Заяц в нужном месте проявляет инициативу? Так значит это НАШ заяц, это какой надо заяц!
Постепенно, сам того не замечая, я становился ХОЗЯИНОМ Приёмного.
Что же было в моём хозяйстве?

В первую очередь - конечно морзянка.
Свою азбуку господин Морзе предлагал в середине XIX века изначально для телеграфа, работающего по проводам, по которым идёт ток. Это был на тот момент передовой способ передачи сообщений, позволяющий фиксировать текст на бумаге крайне примитивными средствами. Один единственный электромагнит плюс моторчик, тянущий бумажную ленту.
Все остальные системы телеграфа в ту эпоху работали исключительно визуально: колебались стрелочки, или крутились диски на приборах. Эти движения оператор должен был отслеживать и записывать от руки.
Морзе предложил в середине XIX  века совершенно другой, буквально революционный подход.
Отправитель замыкает ключ - ток в линии есть, у получателя срабатывает электромагнит, карандаш опускается вниз и начинает чертить след на движущейся бумажной ленте.
Отправитель отпускает ключ - ток прекращается, электромагнит выключается, карандаш поднимается и перестаёт чертить. На бумажной ленте остаются точки или тире, в зависимости от того, как долго отправитель держал ключ нажатым. Запись текста зафиксирована на бумаге (только она закодирована точками и тире), не нужно полагаться на память и зрительные способности оператора.

Телеграфная система Морзе, вместе с его телеграфным кодом, быстро завоевала признание во всём мире из-за простоты и дешевизны при очень высокой эффективности.
Тем не менее, к концу XIX века система Морзе стала вытесняться из телеграфии - получили распространение многоканальные линии, буквопечатающие телеграфные аппараты, техника всё-таки развивается, одного электромагнита на аппарат мало.
И тут внезапно пришли Попов и Маркони (ну или Маркони и Попов, кто их там разберёт?), и принесли с собой беспроволочный телеграф (оно же "радио"). А в этом беспроволочном телеграфе те же самые два "телеграфные" состояния: пищит - не пищит. И вдруг оказалось, что та старая азбука Морзе, снова на коне, снова очень хорошо работает, причём совсем не в той области, для которой Морзе её изобретал, не для записи точек и тире на бумажную ленту. Оказалось, что "пищит - не пищит" тоже очень легко (ну не очень легко, но вполне удобно) воспринимать в коде Морзе. А кроме того, человек может декодировать писк точек и тире прямо на слух и записывать соответствующие буквы на бумагу. Так в конце позапрошлого века появились первые радиотелеграфисты.
Чуть позже (в период Первой Мировой войны) появились гетеродины и стала возможна радиосвязь дифференцированная по частотам, в то же время заработала реальная радиотелефонная связь (это чтобы просто голосом слова говорить, а не морзянкой точки-тире пищать). Но и тогда же выяснились особенности КОРОТКИХ (1.5 - 30 МГц) радиоволн, по сравнению с волнами других частот. Оказалось, что короткие волны отражаются и от поверхности земли, и от ионосферы в небе. Таким образом, постоянно отражаясь, короткие волны могут распространяться на очень большие расстояния, в хороших условиях - в любую точку земного шара.
При этом, дальняя связь на коротких волнах всегда была подвержена сильным помехам, сильно зависела от случайных потоков частиц в той самой ионосфере. Оказалось, что связь голосом ("Машка, Машка, я - Ромашка, отвечай!") поддерживать получается далеко не всегда. А вот морзянкой в телеграфном режиме - выходит гораздо лучше. Даже при очень сильных помехах опытный радиотелеграфист может расслышать нужный сигнал и принять верные буквы.
Так в мире и прижилось то, что основой дальней радиосвязи на коротких волнах стала телеграфия азбукой Морзе.

И вот, я был радистом Приёмного радиоцентра узла связи "Ядерщик". Что? А? Почему "Ядерщик"? Нуууу... Чтобы враги ни о чём не догадались, думаю. Не важно, как называется объект, главное, чтобы его название не совпадало с реальным назначением!
Вот наше начальство, штаб Северо-Восточного Пограничного Округа, на Камчатке, вообще имело позывной "Мускат". Ну и что? "Ядерщик" всяко-разно же круче будет? ))

Почему короткие волны и связанная с ними морзянка?
У нас было три радиосети. Радиосеть - это когда несколько корреспондентов общаются друг с другом одновременно. Все передают и слушают друг друга на одной и той же частоте.
Так вот, у нашего Приёмного было три отдельных радиосети. В двух сетях мы были главной радиостанцией. У нашего пограничного отряда было в подчинении 10 пограничных застав, они делились на две комендатуры, в каждой по 5 застав. А в третьей радиосети мы были подчинёнными, главной радиостанцией был тот самый пограничный округ, Камчатка, "Мускат", а мы и ещё Чукотка - подчинённые отряды. Ну и расстояния до самых дальних застав на север и на юг, и до Камчатки, во все стороны были дальности порядка тысячи километров. Как раз для коротких волн подходящие условия.

И вот пришёл я на Приёмный, и что я там увидел? Да как раз ту самую непрерывную морзянку, льющуюся из трёх динамиков сразу, я и увидел, в смысле услышал, конечно.. Писк точек и тире.
Здесь важна была скорость восприятия букв (на приём в первую очередь, но и на передачу тоже). Скорость измерялась в "группах в минуту".  Мы же общались не открытым текстом, мы обменивались секретными военными радиограммами. Там был совершенно случайный на слух текст, разбитый для удобства передачи на группы по пять символов. Вот - пять букв это и есть "группа".
Нормальным ритмом у нас было около 20 групп в минуту. Когда я только пришёл на Приёмный, а на Камчатке ещё работали наши дедЫ, они задавали темп и до 24-х групп в минуту. Честно скажу, это было для меня многовато. Благо, таких крутых радистов там было мало. Основная масса работала на 20-22 группах в минуту, а такое я вполне чётко "держал".
А потом на Камчатке сменилось поколение радистов, и скорость передачи резко упала до 18-ти групп в минуту. В результате, я и хотел бы повысить свой личный навык выше 22 групп, но оказалось, что это просто нигде не применимо. В сетях наших застав навыки радистов и скорости передачи были ещё ниже.
Там работали на 16-18 групп в минуту. Выше 18 работали отдельные дедЫ (великолепные дедЫ, кстати!), но они очень быстро ушли на дембель. А те, кто остались, считали 20 групп своим крайним пределом.
- 20 групп = супер отлично!!!
- 18 групп = весьма неплохо!
- 16 групп = ну, для заставы и так сойдёт, но для Приёмного - уже критически мало.
- 14 групп = ты, что, совсем чайник?! Ты ЩРС?!
 - 12 групп в минуту = ЩЬЬ! мальчик, немедленно отойди от радиостанции и позови кого-нибудь  из взрослых!
(Код ЩРС = "Передавайте медленнее", проще говоря, = "Я - тормоз!".
Код ЩЬЬ = "Смените оператора" - в переводе на русский язык означает "Да уберите же от меня этого придурка!!!" Очень обидное выражение, старались такое без серьёзных поводов не употреблять (но в реальности несколько раз это говорить приходилось))

Так вот, я довёл свой навык приёма до 22-х групп в минуту. Выше, увы, не получилось. Правда, это только на буквах. На цифрах и до 26-ти групп в минуту можно работать было, с цифрами проще.
Но просто некому было меня дальше тренировать.

Так, на коротких волнах общаются морзянкой. Но как? Открытым текстом: "Я вам пишу, чего же боле?, Что я могу ещё сказать?" никто в радиоэфире не общается. Это слишком длинно и неудобно. Есть общепринятые сокращённые радиокоды. Нам они доводились в отдельной книжечке под названием "Наставление по радиосвязи, ч. 2". Мы эту книжечку учили наизусть.

Если очень коротко говорить, то мы работали Щ-кодами. Ну, или Q-кодами. В азбуке Морзе английская буква "Q" звучит точно так же, как русская буква "Щ". Мы работали русской азбукой Морзе, и у нас были Щ-коды.
Щ-код состоит из трёх букв. Первая буква - всегда "Щ" - это признак начала кода. А дальше следуют две произвольные буквы, которые, собственно, и обозначают смысл кода.
Например:
ЩТЦ = примите радиограмму.
Две буквы, обозначающие код, никакого особого текстового смысла в себе не несут, это именно СЛУЧАЙНЫЕ две буквы, просто их для очередного кода по очереди выбрали, они фактически там просто рядом стояли.

К стандартным трёхбуквенным кодам могут добавляться дополнительные знаки, коды и цифры. Например:
ЩСА ? = Как вы меня слышите?
ЩСА 4 = Слышу вас хорошо.
ЩРЖ ? = Вы готовы?
ЩРЖ НО АС 5 = Я пока не готов, ждите 5 минут (код "АС" = "Ожидание").

"НО" - это международный код, означающий "НЕТ", от английского слова"No". Кстати, "Ц",  от первой буквы английского слова "Correct" - обозначает "ДА".

- ЩТЦ 50 ЩРЖ ? = Готовы ли вы принять 50-ю (или, как вариант, длиной в 50 групп, чтобы точно определить нужно было бы передавать "ГР 50", код "ГР" означает "группа", или наоборот "НР 50", код "НР" означает "номер") радиограмму?
- Ц = Ясна связь, готовы!

Эти Щ-коды (точнее всё-таки Q-коды) действительно являются международными, но мы пользовались их расширенной версией. Например, есть действительно международные коды:
- ЩСА (сила сигнала, слышимость);
- ЩТХ (место нахождения, координаты);
- ЩРА (имя, название).
Но использовались и "расширенные" коды, которые международными не являются, в книжке "Наставление по..." не упомянуты, а выглядят так же:
- ЩРД (движение, двигаюсь в направлении);
- ЩТО (взлёт, это же и "залёт").
А некоторые коды мы придумывали и вообще самостоятельно - говорили, например:
- ЩЬП (спать);
- ЩЬМ (жрать).
Этих кодов в книжке "Наставление по..." тоже не было.

Три четвёрки 444 - плохой код ("ты - зайчатина!")
88 - хороший код ("поцелуйчик")
73 - очень хороший код ("привет, друг!")
А ещё я знаю страшное колдунское морзянское заклинание, но что оно означает, я вам никогда не расскажу, даже не пытайте, и да, вот это оно:
"ННЕФ5СЕН5СЕН5СЕТ"

А как вы поймёте код "ЩРД 9"?  ;))
ЩРД - Двигайтесь в направлении... Куда? А на самую ПОСЛЕДНЮЮ цифру. Проще говоря, кого-то тут сейчас нах послали. Вот примерно так и строилась система общения в наших радиосетях.

Подобных Щ-кодов нам нужно было помнить пару сотен. Нет, конечно не все постоянно использовались. Помню, как Камчатка мне один раз по-приколу передала распоряжение "ЩЦЦ". Что это значит, я конечно не знал. Бегом побежал к сейфу, извлёк то самое "Наставление по радиосвязи ч. 2", таки нашёл в нём тот самый код "ЩЦЦ!". Что бы вы думали он значил?
- Переходите на космическое направление связи!
Ну что я мог на это ответить, будучи подчинённой радиостанцией? Нет, я не имел права проморзянить "ЩРД 9", хотя и очень хотел. Скажу честно, я в тот момент стушевался и даже не попросил подать мне личный космоплан к подъезду Приёмного. Ну вот просто соответствующих радиокодов в книжке "Наставление по..." тогда не нашёл.

Отдельно хочется сказать про позывные. Тут прямо по Веронике Долиной: "... Я читала о таком, помню! Но не думала, что так СИЛЬНО! И не думала, что так ПОЛНО!.."
Каждая радиостанция имела свой личный позывной, своё собственное имя в сети. Но ведь мы же были военными, у нас же было всё секретно! Значит и позывные были не постоянными! Наши позывные менялись два раза в сутки. Ну вот представьте, сегодня утром вас зовут "Миша", а вечером вас будут звать "Маша", а на следующее утро вы уже - "Вася", а позже - "У84Т".
Да, позывной радиостанции, её имя, это четыре случайных символа, сочетание четырёх букв и цифр. Конечно не "Миша" или "Маша". Конечно же это "КС6К", "Я877", "3ФЛЦ" и что-то подобное. Каждые сутки, каждая радиостанция два  раза меняла свои позывные.
"Ночью - одна, днём - другая!" (с) 'Принцесса Фиона, она же мадам Шрек' ;))

Позывные нам выдавала по утрам очередной дежурной смене служба СПС (Специальная Правительственная Связь). Выдавали, помнится, целый лист, на неделю вперёд. Все позывные всех участников радиообмена были заранее сгенерированы случайным образом на год вперёд. И нам их каждую неделю выдавали свежие. Это называлось "План радиоданных". У Плана было даже собственное имя! В 1988 году наш план радиосвязи назывался "Белый аист". А вот если бы случайно началась бы третья мировая война, то вместо "Белого аиста" ввели бы в действие совсем  другой план, под названием "Розовый закат". Но война тогда почему-то не началась.

И вот, у нас ТРИ радиосети. В двух сетях мы - главные, в одной - подчинённые. В каждой сети у нас свой отдельный позывной, его надо помнить (вдруг тебя позовут?) Итого в памяти три разных своих позывных. Плюс четвёртый позывной - Камчатка. Она главная станция, её вызовы пропускать нельзя, даже если она зовёт не тебя лично! Может ведь и вызов "ЦЩ" сделать - это так называемый "циркулярный вызов" = "всем-всем" (английский код "CQ" = "Circle Query").
А позывные, напоминаю, это совершенно случайные наборы из букв и цифр. И они меняются случайным образом два раза в сутки (т.е. каждую смену - новые). И всё это в форме писка морзянки.

Мне в детстве, помню, рассказывали байку о враче-хирурге в военно-полевом госпитале во время войны. Он долго оперировал множество раненых солдат, страшно устал, лёг отдохнуть и крепко уснул. Вокруг грохотали взрывы снарядов, а он ничего не слышал и спокойно спал. И тут принесли очередного раненого. Медсестра наклонилась к спящему хирургу и тихо прошептала на ухо:
- Проснитесь, доктор, нужно идти в операционную.
И врач тут же проснулся. То есть громкие взрывы его не будили, а очень тихо сказанный правильный позывной сразу разбудил.

Я всегда считал это чисто "пионерской" байкой ("Всегда будь готов!" - клич пионера). Даже не предполагал, что сам попаду в эту байку. Если бы мне сказали, не поверил бы!
На Приёмном, повторюсь, морзянка пищит постоянно и со всех сторон. А ты ведь не сидишь, специально внимательно вслушиваясь во все звуки. Ты спокойно занимаешься совершенно обыденными делами. Заполняешь журнал, моешь пол, пьёшь чай с пряниками и повидлом, обсуждаешь с курящими товарищами вкус разных сортов сигарет, пишешь письмо, читаешь книгу, много ещё чего делаешь. От всего фонового писка просто отстраиваешься - всей морзянки в эфире не переслушаешь. Можешь и прилечь вздремнуть, и реально крепко заснуть. И вдруг сон прерывается мыслью: "О! Мой позывной звучит! Нужно идти, отвечать!"
Это выглядит совершенно нереальным, но это абсолютная правда! Напоминаю, позывные это СЛУЧАЙНЫЙ набор знаков и они каждую смену - РАЗНЫЕ. Но ты всегда, даже во сне, на автомате выделяешь нужные позывные из общего безразличного фонового потока писков и отвлекаешься от текущих дел или сна на ответ.
Так могли не все. И у меня этот навык появился не сразу. Но у всех хороших, правильных,  "приёмышей" этот навык всё-таки появлялся. Фантастика?

Что ещё про морзянку? Так самое главное! ЩТЦулечки! (копирайт на термин принадлежит Шуре Стародумову).
Мы - радиотелеграфисты, наша главная работа была - обмениваться радиограммами. Радиограмма это обычная телеграмма ("Васе от Маши привет тчк Куры передохли зпт высылайте новый телескоп вскл"), только буквы передаются не по проводам на столбах, а по радио, посредством морзянки.
Ну и плюс к тому, мы - военные. У нас всё - секретно. Поэтому радиограммы передаются не открытым текстом, а шифруются. Шифрованием занималась уже упомянутая Специальная Правительственная Связь (СПС), там всё было страшно-страшно секретно, ко всему этому я не имел ни малейшего отношения.

Текст радиограммы выглядел как совершенно случайный набор букв. Для удобства, чтобы не путаться, их разбивали на группы по пять знаков, разбиение было чисто условным, для улучшения визуального восприятия. На смысл радиограммы пробелы между группами никак не влияли в кодировке использовался сплошной текст, пробелы игнорировались.
Группы обычно делились, опять же для визуального удобства, на отдельные десятки групп. На практике на обычный лист бумаги обычно писали одну строчку в пять групп, сразу под ней вторую строчку, ещё пять групп, затем делали промежуток пустой строкой и начинали следующий десяток.
Кроме буквенных могли передаваться и цифровые радиограммы. Но смешанных (буквы с цифрами) никогда не было. Ещё были цифровые радиограммы с группировкой по четыре цифры вместо пяти. Нам говорили, что так передаются метеосводки, но подтвердить или опровергнуть это я не могу.

Типичный размер радиограммы был от 70 до 120 групп. Иногда могло быть немного меньше, иногда - больше. Мой рекорд - приём радиограммы на 810 групп. Но это действительно единичный случай, вряд ли кто-то из моих сослуживцев хоть раз за службу удостоился подобного шикарного кайфа, обычные тексты за 200 групп практически никогда не выходили.
По назначению радиограммы могли быть для одного конкретного корреспондента - в этом случае его выводили из радиосети в отдельное радионаправление (когда исключительно две радиостанции общаются между собой). А могли предназначаться для всей радиосети (от главной станции для подчинённых), тогда они передавались прямо в сети, обмен шёл без смены частоты.

Разумеется, мы регулярно и принимали и передавали радиограммы. Последнее требовало аккуратно работать телеграфным ключом. Что такое азбука Морзе? Точки и тире? А как выглядят точки и тире звуками на слух? Точка - это звук, писк, совсем не нулевой продолжительности. Всё в морзянке отсчитывается от точки.
Длительность звучания точки задаёт ритм всему остальному обмену. Точка короче - скорость передачи выше. Точка длиннее - передача медленнее.

Тире должно быть явно длиннее точки и чётко на слух отличаться от неё. Стандартное тире должно иметь длительность в ТРИ точки, именно тогда оно будет нормально различаться. Если тире короче, чем три точки, то при помехах или быстрой передаче, знаки начинают путаться, может так, а может этак?
Если же тире заметно длиннее трёх точек, то это воспринимается как неприятное и неуместное манерничание, вроде: "Ааа яяя идууу тааакаааая всяяяяяяяяяя, доооооольче гхабаааааанааа...".
На самом деле, длительность тире в три точки, кажется зашита у человека на подсознательном, инстинктивном уровне. Нас никто и никогда этому не учил. Просто тире короче трёх точек или длиннее четырёх точек совершенно автоматически звучало не комфортно. И это абсолютно ВСЕ чувствовали.
А может быть я не прав? Может быть, на самом деле, длина тире должна была составлять не три, а "Пи" точек?! Но ведь "Пи" - иррациональное число, его точное значение не известно.

Точки и тире внутри одной буквы (а их там от одной до шести посылок) тоже нужно как-то разделять. Всё правильно, длительность паузы между посылками должна быть равна длительности одной точки. Отдельные буквы тоже нужно различать, тем более, что в азбуке Морзе буквы состоят из разного числа точек-тире. Ну, логично, пауза между буквами составляет три точки = одно тире. Есть ещё пауза между словами или группами, называется "пробел". Она чётко не фиксирована, но логично, что пробел длится три тире или девять точек.
Всё это делается телеграфным ключом, нажатиями и отпусканиями пальцев, всё это должно делаться совершенно ритмично, длительность точек тире и пауз между ними должна быть строго фиксирована, в правильных троичных пропорциях, иначе тебя не будут нормально понимать.

Приём радиограмм мы вели от руки. Просто карандашом или ручкой писали на листе бумаги текст, разбитый десятками (двумя строчками пятёрок) на группы.

Ещё интересный момент. А вот как мы записывали на бумагу принятую букву?
Во-первых, в морзянке нельзя понять, какая это была буква, пока буква не закончилась (пока не наступила та самая пауза в одно тире). То есть надо ждать паузу, только потом можно букву на бумагу записать.
И вот здесь проявилась особенность нашего обучения. Есть два варианта обучения морзянке - "напевки" и "образы".
Лучшим вариантом конечно считалось обучение "образами". Вот только "образами" не все могли учиться. А мы были как раз "все", нас было много, нас нужно было быстро учить или доучивать.

"Напевки" - очень удобный способ учить морзянку. Каждой букве азбуки Морзе ставится в соответствие слово. Это слово, для понятности, начинается с той самой буквы, как и обозначаемая буква. Слово имеет ровно столько слогов (гласных), сколько посылок (точек/тире) в букве.
Гласные А, О, Ы "поются" длинно - это "тире". Остальные гласные поются коротко - это точки.
Пример:

- Баааааки текут = "Б" = -... = тире-точка-точка-точка
- Видааалаааа = "В" = .-- = точка-тире-тире
- Оооокооолооо = "О" = --- = тире-тире-тире
- Нооомер = "Н" = -. = тире-точка.

Так понятно? Вот это и есть "напевки".
Этот способ очень хорошо работает! При помощи напевок почти каждого орангутана можно в крайне короткий срок обучить принимать морзянку. Ну и я, разумеется, выучился, благо мне и нужно было именно быстро учиться с нуля, и я дорос до неплохих скоростей.

Но всё-таки, как записывались радиограммы на бумагу, от руки, с учётом напевок?
- Итак, вот запищала морзянка. Писать пока нечего. Длинна буквы - заранее неизвестна, от одной до шести посылок точек/тире. Чтобы правильно определить букву, нужно дождаться явного пробела, ждём.
- Так, я услышал паузу, у меня на автомате сформировалась  напевка "Доооомики". Что же она означает? Я всё ещё ничего не пишу на бумаге, я ищу в мозгу подходящую ассоциацию.
- В это время в эфире начинает уже звучать следующая буква. Эту букву я тоже обязан принять и записать, я автоматом запоминаю её звуковую конфигурацию. Но одновременно анализирую первую букву "Домики". Ага, значит это была буква "Д"!
- Но мне же в уме уже прозвучала следующая напевка! Какая? Пока не понял! Будем писать первую букву, которую я уже знаю, карандашом на бумагу. Будем, в это же время, мысленно подбирать и применять подходящую напевку для второй буквы, будем в то же самое время слушать и воспринимать ритм и искать напевку для третьей буквы!

Получается некий конвейер, на входе - морзянка, на выходе - записанные буквы. Но выход от входа запаздывает минимум на три шага. Первую букву пишем на бумагу, вторая буква в то же время переводится из напевки в текст, третья буква в то же время переводится из морзянки в напевку, четвёртая буква в то же время слушается и запоминается в точках/тире, и готовится стать напевкой. Потом сдвигаем конвейер букв в сторону на одну позицию. Всё одновременно, в одном цикле, работа мозга, внимание, распараллеливаются.
В реальности мы писали текст принимаемой радиограммы с запаздыванием на три-четыре буквы (остальное обрабатывается "в уме"). Допустимо запаздывание на пять знаков. Между группами специально делают пробел - это возможность догнать, восстановить ритм. Если не догнал, если отстал на шесть (или больше) знаков и на следующей группе не выровнялся, это уже фатально. Рука ложится на ключ, отбивает хаотичную серию точек - перебой передачи.
Далее идёт позорный радиокод ЩРС = "Передавайте медленнее".

Радисты, которых учили принимать морзянку без напевок, напрямую перекодируя звуковые образы в буквы, пропускают этапы преобразования звука в напевку и преобразования напевки в букву. Они реально могут принимать морзянку быстрее, примерно процентов на 20. Но учиться работать без напевок - долго и не у всех получается. Я бы, например, не успел, ушёл бы в стройбат. А с напевками, хоть и чуть медленнее, всего 20 групп в минуту, но зато - радист Приёмного.

Да, ещё чуть не забыл в контексте темы упомянуть про саму запись текста, точнее про сокращения. Текст принимаемой радиограммы писали на листке карандашом или ручкой, нормальными русскими буквами, старались писать чётко, разборчиво, вдруг кому-то другому этот текст в СПС передавать придётся? Но некоторые русские буквы в тексте допускалось заменять на "сокращения".

Во-первых, были две буквы, которые в морзянке звучат очень БЫСТРО. И просто не хватает времени, чтобы каллиграфически выписывать их на бумаге.
Буква "Е" - в морзянке одна точка. Писать из-за одной единственной точки вертикальную палочку, а справа от неё ещё три горизонтальные палочки? Издеваетесь? Букву "Е" писали в тексте так, как она и передавалась - просто ставили одну заметную, жирную точку.
Буква "И" - в морзянке это две точки, тоже очень быстро. Её сокращали простой вертикальной чёрточкой. Как бы символ "i", только без точки вверху. Ну, или заглавная "I".

Во-вторых, были буквы, которые звучали не слишком быстро, но зато писались слишком медленно.
Буква"Ш" - ну замучаешься же все эти палочки вырисовывать! Букву "Ш" мы записывали в виде одной горизонтальной черты (тире), поскольку в морзянке буква "Ш" состоит из четырёх тире и не имеет ни одной точки.
А буква "Щ"? Она же ничем ни лучше предыдущей! Ну, мы её именно так и сокращали - рисовали тире, как у "Ш", а сзади к нему дорисовывали опускающийся хвостик, прямо как у "Щ".
Ещё была буква "Ж", которую тоже долго выписывать. Правда, русская буква "Ж" в морзянке совпадает с английской буквой "V", так что и вопросов нет - просто галочка и всё.

В-третьих, я был единственным, кому на Приёмном позволили ввести собственное сокращение. Правда им, как и ожидалось, никто, кроме меня, не пользовался, но и не возражали тоже.
Мне не нравилось писать на бумаге букву "Б". Ну вот не нравилось, и всё тут! Неудобная какая-то буква! :))))
Я начал было писать букву "Б" в маленьком, строчном варианте, как её пишут в прописях в первом классе школы - маленький кружочек, палочка вправо вверх, хвостик вправо. Вот этот хвостик мне был совсем лишним и мешал. Хвостик я убрал. Получилась буква - точно как мягкий знак, только отзеркаленная, колечком знака налево, а не направо. Я объявил Приёмному, что вот этот "мягкий знак в левую сторону" - это и есть буква "Б".
Приёмный отнёсся к моему нововведению в алфавит абсолютно философски: "Чем бы Ёж не тешился, лишь бы радиоприёмники местами не переставлял". Никто, разумеется, моей новоизобретённой буквой не пользовался, но и не запрещал.

Продолжение следует?