01 Приёмный: Я - студент в пограничных войсках СССР
02 Приёмный: Дорога на Приёмный
03 Приёмный: Под свист морзянки
04 Приёмный: Продолжение
Начну с того, что всю службу я провёл в звании рядового. Первый год - просто рядовой, второй год - ефрейтор, что можно рассматривать, как "старший рядовой". В нашей части не было практики повышать ефрейторов в звании до сержантов. Считалось, для того, чтобы стать сержантом, нужно пройти специальный курс обучения
Однако служба в таких самых младших чинах меня особо не расстраивала. Пожалуй, единственным минусом была низкая зарплата - рядовым я получал 7-8 рублей в месяц, а ефрейтором - 10 рублей в месяц. Зарплата сержантов составляла от 12 у младших сержантов до, кажется, 18 или 20 рублей у старшин. Для сравнения, стипендия студента ВУЗа в то время была 40 рублей в месяц, зарплата уборщицы 70-80 рублей, инженера - от 110 и выше.
Но нужно понимать, что мы в армии были на полном довольствии. Жильё, еда, баня, всё остальное необходимое, нам обеспечивалось бесплатно. Карманные деньги расходовались только на пряники с повидлом (которые в армейский рацион, понятно, не входили), да на конверты, чтобы писать письма домой.
Кстати, письма для военнослужащих теоретически были бесплатными, поэтому мы старались покупать у библиотекарши (канцелярией нас обеспечивала отрядная библиотека) конверты без почтовых марок, они стоили 1 копейку за два конверта. Но иногда у неё "бесплатные" полу копеечные конверты заканчивались, приходилось покупать "гражданский" конверт с маркой за целых 6 копеек штука.
А в остальном, кроме зарплаты, моё положение от сержантского отличалось очень мало (если чуть и отличалось, то лишь в лучшую сторону, кстати, ещё раз "хи-хи", но даже койка в казарме у меня была именно "сержантская": (вот тут давал пояснения))). Нужно различать звания и должности. Звания - рядовой, сержант, лейтенант, полковник, генерал - это формальная линейка старшинства, на случай, если не установлены конкретные взаимоотношения. А должность - это то, за что тебе приказали отвечать и кем приказали командовать.
Так вот, по званию я был рядовой (ефрейтор), а по должности я очень скоро, ещё до ухода дедов, на первом году службы, стал работать "старшим смены" Приёмного радиоцентра. Не знаю, как в линейной армии, а у нас в погранвойсках существовал для этого специальный нагрудный знак отличия: "Старший пограннаряда", он же "Старшак".
Этот знак как раз и означал, что носящий его боец, достаточно опытен, чтобы, независимо от звания, самостоятельно принимать решения и командовать небольшими группами подчинённых.
"Старшака" я получил достаточно рано, на первом году службы, одним из первых в своём призыве. Старший смены Приёмного - эта должность примерно равная должности командира отделения, только временно, на время дежурной смены. А командир отделения - это однозначно сержантская должность. Другой вопрос, что в армии допускается (повсеместно допускается), что военнослужащий может исполнять обязанности на один-два уровня выше, чем положено по званию, если проявляет к этому способности. Ну, вот я, видимо, и проявлял.
Дело всё в том, что даже и должности "Старший смены" Приёмного мне не требовалось. Моё мнение спрашивали, к нему прислушивались, мои решения безоговорочно принимали. Это ОЧЕНЬ впечатляло! Я не сразу привык к такому положению, но постепенно начал понимать, кто главный на Приёмном.
Начиналось всё очень просто, с наших приёмников Р-155П. Моё отношение к ним было очень двухзначное - с одной стороны, классные, полностью автоматические, очень хорошо работающие. С другой стороны, чрезвычайно капризные, постоянно отказывающие.
Причину отказов я достаточно быстро понял. Приёмник Р-155 был блочным. Это был массивный шкаф, с полками, а на полки укладывались отдельные ящики-блоки, выполняющие самостоятельные функции. Блоки своими задними частями соединялись разъёмами с общей электрической шиной шкафа приёмника.
Так вот, эти разъёмы постепенно окислялись, их нужно было протирать тем самым спиртом, а вот спирта для протирки контактов нам никогда и не выдавали. И приёмники, ожидаемо, глючили. Но вот, неожиданно, глючили они ВЫБОРОЧНО.
Выяснялось, что один и тот же блок, в одном приёмнике-шкафу, мог категорически отказывать, а в другом совершенно нормально работать!
Я не мог не заметить этой особенности. Я начал активно переставлять разные блоки приёмников местами. Постепенно, за месяц наверное, я выстроил иерархию.
Я выбрал приёмники, которые хорошо согласовывались с телефонными блоками, выбрал приёмники, которые хорошо согласовывались с телеграфными буквопечатающими блоками.
Отделил от них остальные приёмники.
(И было утро, и был вечер, и увидел ОН, что это - ХОРОШО (с), (почти Библия)
В результате я чётко локализовал пару приёмников для телефонных каналов, пару приёмников для телеграфных каналов. Автоматически выделился фиксированный приёмник для Камчатской сети.
Раньше, до меня, приёмники использовали достаточно хаотично. То здесь телефон, то тут телеграф, то камчатскую сеть сюда, то туда. Я, переставив многократно блоки, проведя кучу экспериментов, зафиксировал роли: первый и шестой приёмники - телефон, третий и пятый - телеграф, второй = Камчатка.
Не буду искать очередную цитату из Библии. Просто догадайтесь. Я был молодым солдатиком, первого года службы, абсолютно никто, рядовой, совершенно не имеющий никаких прав по армейским понятиям. Я спокойно и уверенно переставлял блоки в приёмниках, по результатам перестановки диктовал дедам и сержантам, как на них работать. А они молча со мной соглашались. (Должен отметить, подобные инициативы, если они завершались успешно, дедами Приёмного поощрялись. ДедЫ у нас были прогрессивные).
Моя схема распределения приёмников была принята всем коллективом безоговорочно.
Идём дальше. Камчатскую сеть я зафиксировал на втором приёмнике. Он был близок к дверям в комнату старшего смены, где мы отдыхали, курили, пили чай с пряниками. На самом деле, ещё более близким к этим дверям, прямо напротив, был первый приёмник. Но вот он как раз отлично работал в телефоне, жалко было бы бездарно отдавать его в сеть. А второй приёмник в общем ряду как раз тоже располагался недалеко от двери, а телефонные и телеграфные блоки на нём как раз фурычили плохо. Отличная кандидатура под Камчатскую сеть!
Коллектив Приёмного, как ни странно, отреагировал на мою (заячью!) инициативу благожелательно. Камчатка, ранее свободно порхавшая по всему залу, внезапно с моей подачи закрепилась на втором приёмнике.
Тут возникла маленькая неувязочка: вокруг второго приёмника немного не хватало рабочего места. Нужен был лишний письменный стол, которого не было.
Я озадачился письменным столом. Стола я не нашёл (попросить у командира роты тогда не догадался, слишком молодым себя ощущал, боялся), сам нашёл в подвале большую доску, которая подходила на роль столешницы. А где к ней взять ножки?
А вот ножек не было. Как смастерить стол без ножек? А элементарно, Ватсон!
У нас есть приёмник Р-155П. У него прямо на шильдике написано "Вес 210 кг". Ведь эта надпись не зря же там нанесена? Я приподнял приёмник, засунул под него конец доски.
Получился стол, торчащий перпендикулярно основной линии приёмников. Да, не очень прочный стол, на него нельзя было налегать всем телом, так можно было и второй приёмник вместе с доской опрокинуть.
Но 210 кг - это всё-таки вес. Это всё же вышел НОРМАЛЬНЫЙ письменный стол.
На получившемся столе у второго приёмника я разместил датчик кода Морзе и укрепил телеграфный ключ. Шура Стародумов нарисовал на листах пластика отдельную ТДР и табличку с позывными.
Ещё раз. Рядовой солдат, первый год службы, Ёж по имени "никто", никаких прав ещё не имеющий. Просто организует посреди своего боевого поста с нуля новое отдельное рабочее место. "И увидели все на Приёмном, что это ХОРОШО! И было утро, и был вечер, день второ..."
Да, шучу я, шучу! Конечно мои отсылки к Книге Бытия явные (вероятно и глуповатые) шутки. Но рабочее место и письменный стол у второго приёмника понравились всем. Нововведение приняли охотно. Продержался он почти год. Следующим летом ожидалась проверка... Нет, ожидалась ПРОВЕРКА! Из Округа! Меня вызвал командир роты (в то время уже Семёнов) и приказал стол демонтировать. "Нельзя! Непорядок! Мне замечание сделают!"
Стол - единственный мой проект, который пришлось собственноручно ликвидировать в моём присутствии.
Дизель. Я честно пытался найти в интернете картинку именно такого, милого, четырёх-цилиндрового рядного дизеля. Я получил от Гугла мириады страниц рекламы, с предложениями купить новый, свеженький, импортный, дизель-генератор. Божечки! Я сто раз пытался добавлять в свой запрос теги "история", "ретро", "дизель 1970-х"... Ничего не помогло. Реклама, реклама, реклама, реклама, реклама. Сто тысяч страниц рекламы, ничего, ни единой ссылки, кроме рекламы.
Ни единой... Придётся обойтись без картинки.
В подвале Приёмного стоял небольшой дизель-генератор на 10 кВт для обеспечения резервного питания. Был самый конец зимы моего первого года службы. Я был молодой, по сути ещё ни за что не отвечал, только входил в курс дела. Это была ночная смена. Посреди ночи свет погас, электричество отключилось. Старший смены дед пошёл в подвал, заводить дизель. Я увязался за ним. Дизель заводиться отказался. Он очень странно хрюкал, подпрыгивал на своём бетонном постаменте, но не включался. В конце-концов сел аккумулятор. Так мы и остались без света.
Дальше была чуть ли не детективная история. Меня потом обвиняли, что я проспал телефонный звонок. Я же был уверен, что не мог я не услышать звонок, когда спал за столом прямо возле телефона. Скорее всего звонка не было, АТС в штабе просто не успела нормально включиться к тому моменту, когда дежурный по связи, после включения штабного дизеля пытался до Приёмного дозвониться.
Впрочем, теперь это уже не выяснить. Меня за сон тогда ругали, в наряды вне очереди посылали, но не слишком сильно и не слишком долго. Все понимали, что я - молодой, ни за что не отвечаю.
На Приёмный на дежурном автомобиле примчался дежурный по связи офицер (извините за повторы слов, кстати, я не запомнил, кто тогда был дежурным). В штабе реально испугались, что мы не отвечаем на телефонные звонки, потому что произошло нападение на наш боевой пост. Он посмотрел на сдохший дизель, дал мне тот самый втык и послал будить "начальника Приёмного" лейтенанта Рыкова.
Про Диму Рыкова нужно рассказывать отдельно, но, к сожалению, я очень мало про него помню. Он был лейтенантом СРОЧНОЙ службы. В наше время существовало положение, что не имеющие высшего образования (как я) призывались рядовыми/сержантами на 2 года (флот - 3 года). А имеющие высшее образование служили офицерами (лейтенантами, разумеется) 1.5 года. Как Дима сумел попасть под такую категорию призыва офицеров срочной службы, я понятия не имею. Я даже не помню (хотя мне один раз говорили), какое у него было образование. Но в моей практике он был единственным офицером-срочником.
И был он, наверняка, не очень счастливым, ведь тяжело себя постоянно ощущать "белой вороной". Вроде ты - офицер, но все офицеры прекрасно понимают, что ты - "не настоящий" офицер. Хуже того, рядовые солдаты тоже это прекрасно понимают, знают, что этот "якобы офицер" на самом деле ничем от них самих не отличается.
Ни к тем, ни к этим. С правами и без прав.
В отряде Диму, как абсолютно уникального офицера-срочника, с высшим образованием, определили в нашу роту связи. В связи Рыков, кажется, разбирался не слишком хорошо, но командование (не отказываться же от уникального кадра!) приняло его и формально назначило на вакантную должность начальника Приёмного радиоцентра (надо же, чтобы "офицер" над чем-то начальствовал, да? А вот над Приёмным как раз и нет начальника). Тем не менее, Рыков, надо отдать ему должное, реально старался исполнять свои обязанности, активно работал с молодыми радистами, в том числе вместе с нами пытался отрабатывать навыки приёма морзянки. Но слово "пытался" я вставил в этот текст совсем не случайно.
Так вот, меня, как самого молодого (плюс вроде бы провинившегося) отправили в четыре часа ночи будить Диму Рыкова (вроде бы как начальника Приёмного). Он жил в общаге, в бараке, в расположении батальона (старого Отряда) для неженатых офицеров и прапорщиков. Общага неофициально, но общепринято, именовалась: "Бич-холл".
Я пришёл туда (первый и единственный раз за службу), постучался несколько раз пинком кирзового сапога с размаху в дверь. Дима всё-таки открыл:
- Ну Ёж же, твою мать, четыре же часа ночи?!
- Товарищ лейтенант, - очень вежливо ответил я, - на Приёмном лепестричество выключилось, а дизель никак не заводится. Дежурный по связи настоятельно просит Вас принять участие в разрешении этой конфликтной ситуации.
- Бл...!!! Ёж, твою мать, мать!!! Понял! Сейчас иду.
Дима таки пришёл со мной на мёртвый Приёмный. Осмотрел в темноте дохлый дизель. Принял решение отложить ремонт до светового дня.
Я уже не помню, было ли это прямо в тот день, или следующим днём? Также не помню, был ли я тогда в дежурной смене, или же меня специально послали помогать Диме. Но очень хорошо помню, что в ремонте сдохшего дизеля я участвовал. Рыков может и был не слишком опытным связистом, но вот механиком он оказался непревзойдённым.
Свет включился. Дима Рыков пришёл и разобрал дизель до последнего винтика.
Я стоял рядом и с жадностью смотрел на процесс. Я внимал! Ну и, как в анекдоте, ключи по требованию Димы подавал. А он подробно мне рассказывал, что делает в данный момент:
- Вот, видишь, полные цилиндры ВОДЫ! Снег растаял, через выхлопную трубу вода сюда и натекла. Как же он мог завестись при этом?! Сейчас высушим...
Потом он снова собрал дизель, так же тщательно, винтик за винтиком. Я внимательно смотрел. Потом начал его заводить. Дизель рычал и дымил. Дима подробно комментировал мне, что происходит, рассказывал о регулировке впрыска в топливном насосе. Поштучно, на слух, регулировал подачу топлива в цилиндры. Через пару часов дизель заработал ИДЕАЛЬНО!
Практически бесшумно (никогда бы не подумал, что простой советский тракторный двигатель может настолько тихо шуршать, а не громко тарахтеть), абсолютно бездымно, полностью стабильно.
И внезапно, с этого дня, я сам того не заметив, стал ответственным за дизель-генератор Приёмного. Чтобы не допускать повторения произошедшего ЧП с отключением света, я регулярно, раз в одну-две недели, заводил дизель, гонял его 10-20 минут, контролировал работоспособность. Проверял наличие запаса топлива, при необходимости заказывал новую бочку соляры у командира или зампотеха роты.
История с дизелем имела продолжение.
Летом того же года (Дима Рыков уже успел уйти на дембель), командование решило, что неплохо бы продублировать один дизель-генератор Приёмного (который уже один раз отказал) вторым резервным. Во избежании дальнейших эксцессов, так сказать.
Второй дизель имелся - это был резервный дизель-генератор бывшего штаба Отряда. Но Отряд переехал в новое расположение, старый штаб остался в распоряжении стройбата. Им дизель был абсолютно без надобности, он ржавел пару лет в дырявом сарае. И вот его поволокли к Приёмному на "ишаках" (на буксире грузовика на самом деле). А вот в подвал Приёмного дизель реально тащили руками. Этого я не помню. Второй дизель поставили в подвале на бетонный постамент, подключили к системе электропитания, к системе вентиляции, совершенно без меня.
Но вот потом дизель нужно было включать. Его включили. Он повёл себя примерно так же, как и первый: рычал, дымил, прыгал на своём бетонном постаменте, громко хрюкал, но толком не заводился.
- Ну так сделай что-нибудь, Миша, - сказал мне старший лейтенант Грязнов.
Ну, так я что-нибудь и сделал.
Я раскидал весь дизель по запчастям (не настолько, конечно, глубоко, как Дима Рыков), перепротёр и пересмазал их все. Собрал заново. Отрегулировал тот самый критичный топливный насос, как Дима мне показывал.
Нет, у меня не получилось, как у Димы Рыкова, на целые ШЕСТЬ баллов по пятибалльной шкале. Я отработал на скромную четвёрку с плюсом. Но это была совершенно твёрдая, честная, четвёрка с плюсом.
Второй дизель заработал. Он совершенно нормально заработал, не рычал, не дымил, не трясся, нормально выдавал электричество. У меня после расконсервации получился совершенно обычный, рядовой, дизель-генератор.
Это было совершенно естественно. А кто же, кроме меня, сможет расконсервировать новый (старый) дизель? Я и не ожидал, что эту работу могут поручить кому-то другому, кроме меня. И только спустя много времени до меня ДОШЛО. У нас в роте связи был штатный дизелист.
Ещё раз, крупным шрифтом: у нас был свой ШТАТНЫЙ дизелист. Профессиональный специалист по ремонту дизелей. Он был обязан обслуживать и ремонтировать дизель-генераторы. Более того, он это и делал. В штабе и на Передающем. А вот дизель Приёмного запускал вместо него почему-то лично я.
Кто? Почему?
Успешно? Да?
Ещё один мой "авторский" проект - собственная радиостанция. Приёмный, он потому и зовётся "приёмным", что там нет передатчиков. Передатчики могут создавать своей работой помехи приёмникам, их антенны стараются разносить как можно дальше.
В 1987 при комроты Арнаутове вопрос даже не поднимался. А вот в 1988 при Семёнове, я обнаглел и решился.
Было два подряд неприятных случая: отключалось электропитание. Нет, дизель-генераторы теперь у нас заводились исправно (ведь я же за ними ухаживал!). Проблема, как ни смешно. оказалась в другом. Я НЕ БЫЛ профессиональным дизелистом.
Вот у меня выключился свет. Что я сделаю?
Бегом к двери, прыжок в подвал, пара манипуляций рукоятками на ощупь в темноте,
- Чух-чих-чих-ды-др-р-р-р!
А теперь - к стене, врубаю рубильник! Ага, свет есть!
Всё, Приёмный заработал, прошло едва 30 секунд, ни приёмники, ни ШАУ, остыть не успели.
Да, дизель не успел прогреться, да, частота переменного тока после прогревания сползёт на 1-2 Герца. Ну так, я спущусь через 15 минут в подвал ещё раз, и отрегулирую частоту на требуемые 50 Гц, в чём проблема-то?
А что на Передающем? А вот на Передающем работают как раз ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ дизелисты. Они очень хорошо проинструктированы: дизель-генератор перед включением в электросеть должен быть ПРОГРЕТ минимум 15 минут! (Я это, конечно, тоже знал, просто игнорировал, подумаешь, частота переменного тока с 50 Гц слегка поплывёт, ну так я её тогда подрегулирую). А вот они действовали строго по инструкции.
15 минут прогревается дизель. За это время полностью остывают передатчики. Так, включаем и перенастраиваем передатчики, ещё минимум 15 минут.
Итого, на передачу мы начинали работать только через 30 минут, после пропадания электричества.
И все остальные 29.5 минут, после собственного отключения электричества, мы на Приёмном выслушивали крики Камчатки:
- Магадан! Магадаааааан!!!
Что вы там опять заснули что ли?! Да чтоб вы все сдохли, придурки, вечно вас не дозовёшься!!!
Ну и потом "оргвыводы" командования:
- Наш Приёмный с такого-то часа по такой-то час не отвечал на вызовы Главной радиостанции! Что за х.... ?!!!
Нет, мы конечно отгавкивались, ссылаясь на объективные обстоятельства. Но...
Но меня это задолбало настолько, что я решился выйти с инициативой к командиру роты:
- А дайте нам на Приёмный радиостанцию, чтобы мы сами Камчатке могли отвечать, без Передающего!
- Нуууу, НЕТ, Ежов, нуууууу никак не могу, - произнёс Семёнов свою коронную фразу, - на Приёмном передатчиков быть нуууу никак не должно, нееет!
Я посмотрел в глаза зампотеху роты старлею Грязнову, который присутствовал при этом разговоре. Два раза демонстративно хлопнул ресницами. Внезапно получил от него ответное подмигивание глазом. Сразу отвернулся, чтобы не спалиться.
Через пару дней у меня состоялась очередная беседа в кабинете командира роты. На Приёмный выделили радиостанцию Р-130. Опасение вызывало два пункта:
- Что станция будет давать помехи приёмникам.
На это я отвечал, что она должна включаться в случаях аварии электропитания Передающего, когда каналы связи всё равно бездействуют, следовательно и помехи не критичны.
- Что у станции явно не хватает дальности связи - по паспорту кажется всего 350 км на идеально хорошую антенну, а нам под 1000 км требовалось.
Мой ответ - а давайте попробуем!
Картинку раньше уже выкладывал, но на всякий случай повторю:
Вот те ящички, которые справа, это и есть Р-130, а шкаф слева - это приёмник Р-155П.
Станцию поставили в малом зале на столе у стены, там как раз нашлось свободное место. Сразу же захотелось её попробовать. А как её попробуешь, без антенны? Ежу было понятно, что подключать станцию к нашим приёмным антеннам никак нельзя - мгновенно сожжёшь всю приёмную аппаратуру. Нужна была отдельная антенна, и нужна она была срочно. Я смастерил импровизированный диполь прямо на коленке. Вбил два гвоздика на уровне лица в косяки противоположных дверей большого зала Приёмного, привязал к этим гвоздикам куски проволоки, протянул их к центру зала, где соединил с фидером.
С затаённой надеждой вылезли на передачу для тестирования связи сперва в сети наших застав. Чудо! Нас слышат! Да, дальние заставы - на троечку, но ведь слышат же. Нагло вызвали Камчатку - тоже слышит, хотя дала оценку 2. Что же, отлично! Разумеется, к концу смены антенну из большого зала меня заставили убрать - из-за висящей посреди комнаты искрящей и больно бьющей током проволоки, работать было крайне неудобно. Но идея антенны была уже понятна - диполь вдоль Приёмного на всю длину здания.
Буквально через пару дней старшина роты притащил лестницу и полез на крышу Приёмного восстанавливать повреждённое ветрами шиферное покрытие. Я воспользовался случаем, изготовил из медного тросика два луча антенны с изоляторами на концах и тоже полез на крышу. Прибил гвоздями кусок доски вертикально в центре конька крыши, чтобы слегка приподнять лучи антенны. Сами лучи прибил изоляторами в центре к верхнему краю этой доски, а по сторонам - к торцам конька крыши. Фидер протянули от станции по стене к форточке, через просверленную в оконной раме дырку вывели наружу, затянули на крышу и прямо скруткой соединили с лучами антенны.
Старшина, вероятно, слегка офигел от моей наглости - я ни с кем из начальства монтаж антенны и её конфигурацию не согласовывал, к тому времени уже привык принимать самостоятельные решения. Тем не менее работе старшина не препятствовал, лишь посоветовал задокументировать конфигурацию антенны.
Результат превзошёл все ожидания. Качество связи поднялось на целый балл. Заставы стали отвечать "хорошо", а Камчатка ставила твёрдую тройку.
Антенна совершенно случайно, естественным образом, получилась максимально удачной. Её длина, выбранная исходя из длины здания Приёмного, неплохо подходила под наши типичные длины радиоволн. Диаграмма направленности диполя, хоть и не совсем, но достаточно близко указывала в сторону Камчатки. Заставы, правда лежали в большинстве в неправильных направлениях, но с ними работал другой эффект - антенна висела на "правильной" высоте над бетонным корытом фундамента здания с шлакоблочными стенами. Под ней находился настоящий рефлектор, концентрированно отражавший радиоволны строго вверх. Это оказалась полноценная всенаправленная антенна зенитного излучения (АЗИ, есть такой тип антенн для КВ-связи), хорошо работавшая на заставы. Для приёма, правда, АЗИ подходила слабо, но это и не требовалось - рядом стоял полноценный приёмник Р-155, который подключался к своим отдельным "хорошим" антеннам.
Кстати, эффект АЗИ, вероятно, как раз и снижал балл оценки сигнала со стороны Камчатки: сигнал от диполя до них доходил не в фазе, на мгновение раньше, чем сходный по силе сигнал от АЗИ, в целом передача нашей Р-130 им, наверное, казалась нечёткой, слегка размазанной. Впрочем не уверен, сам себя с той стороны не слушал.
Тем не менее, более удачную конструкцию антенны в тех условиях создать было принципиально невозможно.
Опасения насчёт помех от Р-130 тоже не оправдались, никаких заметных помех не было. Станцию Р-130 мы включали на передачу далеко не только в аварийном режиме пропадания электричества. В очень многих случаях нужно было просто перекинуться с корреспондентом буквально парой фраз, заказывать для этого отдельный "настоящий" передатчик на Передающем, потом ждать его прогрева и настройки 15 минут, совсем не хотелось. Собственная станция, настраиваемая за 20 секунд, очень выручала.
Получилось очень удобное, крайне полезное, всеми любимое, новое рабочее место (а ещё и шикарный прикуриватель (см. предыдущую часть текста), же!). Один из лучших, хоть и очевидно ожидаемых, моих проектов.
Что ещё? Могу вспомнить то самое Коммутационное Поле Приёмного. Именно так, с Заглавной буквы! Это, в общем, некая прямоугольная доска из текстолита. Доска вделана в крышку стола. В доску вмонтирована матрица электрических розеток. Стройные столбцы и стройные строки электрических розеток, каждая розетка с двумя дырочками для электрической вилки, только расстояние между дырочками немного меньше, чтобы сигналы с питанием 220В случайно не перепутали, и неправильную вилку не в ту розетку, случайно бы не воткнули, прямоугольник на многие десятки розеток.
Наш Приёмный был центром коммутации. К нам сходились каналы от штаба, телефонные и буквопечатающие, отдельно входы и выходы, принимающие и передающие ветки. Все они выводились на соответствующие розетки коммутационного поля. Плюс входящие каналы Передающего центра (который соединялся со штабом только через наш Приёмный), опять же телефонные, буквопечатающие и, на этот раз, ещё и амплитудно-телеграфные (ключи-датчики для морзянки).
Плюс выходы наших приёмников (телефонные и буквопечатающие отдельно).
Плюс наши аппараты СТА и телеграфные ключи.
Плюс внутриузловая Громко Говорящая Связь (ГГС). Плюс телефония...
Всё это выводилось в итоге на розетки нашего коммутационного поля.
Ну и, разумеется в нужный момент одну розетку, например выход телефонии одного из приёмников, электрически соединяли с другой, например со входным телефонным каналом штаба. В результате, пост ЗАС в штабе начинал слышать телефонный сигнал с этого приёмника. Так и производилась коммутация.
Изначально коммутационное поле было организовано просто и логично - розетки были сгруппированы вместе по смыслу. Одна группа рядом расположенных розеток (обычно в один столбец) - телефонные выходы приёмников, другая группа - телеграфные выходы, третья - каналы Передающего, и так далее. Ещё и свободное место оставалось.
Однако, такая организация имела и скрытый недостаток. У нас было два способа, точнее два инструмента, для коммутации. Назывались они "сопли" и "бобы". Две отдельные вилки, соединённые длинным гибким проводом - это сопля. Соплёй можно было соединить любую розетку поля с любой другой. А боб - это две вилки жёстко вмонтированные в единый пластиковый корпус и там внутри соединённые металлическими шинами. Боб мог соединить только две соседние розетки, расположенные строго одна под другой.
Так вот, объединение розеток в смысловые группы приводило к тому, что 99% коммутации выполнялось только соплями, бобы практически совсем не использовались. Нужные розетки никогда не оказывались рядом в одном столбце, они размещались в разных группах. А сопли оказались слабым звеном. В проводах при частых изгибах иногда ухудшался контакт, переплетение кучи соплей над полем приводило к тому, что перекоммутация одного канала вызывала шевеление других соплей и треск в других каналах.
И вот тебе сдают канал с помехами на доработку. А ты и не знаешь, то ли это правда помехи в эфире (тогда канал надо дорабатывать), то ли это сопля дефектная попалась и нужно её на другую поменять. Такая ситуация стала меня постепенно всё больше раздражать, но сделать ничего не мог. Не чувствовал в себе достаточно опыта, чтобы самостоятельно перекроить всё коммутационное поле. Только иногда фантазировал в уме на эту тему.
Но однажды судьба переменилась и улыбнулась. К нам на Приёмные прислали нашего единственного и незаменимого линейщика Андрея Морданова. Ему поручили что-то поменять в кроссировке каналов в нашем кроссовом шкафу, совершенно не помню, что и зачем.
А я решил, что это единственно возможный случай переделать коммутационное поле. Нарисовал новый план розеток, предложил Андрею выполнить заодно с его заданием и такую перекроссировку. Он охотно взялся за эту работу и за пару дней её завершил.
Конфигурация коммутационного поля абсолютно поменялась. Выглядело примерно так.
Самая верхняя розетка в столбце - телефонный выход первого приёмника. Сразу под ней вход первого телефонного канала штаба. Следующая розетка ниже - телефонный выход второго приёмника. Под ней опять вход того же самого первого канала штаба. И так все шесть приёмников в паре с первым каналом.
Следующий столбец, верхняя розетка опять выход первого приёмника. Под ним вход уже второго канала штаба. Ниже выход второго приёмника, а под ним снова вход второго канала штаба. То есть опять цикл по всем приёмникам, но уже в паре со вторым каналом.
И далее аналогично по парам телефонные выходы штаба - Передающий, приёмники - буквопечатающие входы, буквопечатающие выходы - Передающий. Ну и ещё некоторые изменения для удобства.
В результате практически всю коммутацию стало возможно осуществлять исключительно бобами, которые были абсолютно надёжны и никогда не теряли контакта. Сопли стали использовать крайне редко.
Бобы заметно повысили качество связи. Недостатки тоже были.
Во-первых многие розетки теперь дублировались на поле несколько раз. К счастью, запаса свободных розеток мне хватило.
Во-вторых, структура поля действительно стала заметно более сложной для понимания. Разные по смыслу розетки перемешивались друг с другом и разбегались по всему полю. Но тут на помощь пришёл Шура Стародумов с его выдающимися дизайнерскими способностями. На прежнем поле розетки были просто подписаны ручкой на ленточках белой бумаги. На новом поле Шура раскрасил фон бумаги цветными карандашами, выделив каждую отдельную по смыслу группу розеток своим цветом. Переписал на этих цветных ленточках все подписи заново великолепным каллиграфическим почерком. Получилось и красиво, и более понятно.
Планирование структуры важнейшего коммутационного элемента (по сути центрально-связующего) это работа исключительно офицерского уровня, задача для начальника боевого поста (его не назначили) или зампотеха роты связи. Нужно ли говорить, что я решение о переделке коммутации принимал полностью самостоятельно? Просто увидел Морданова на Приёмном и сразу начал действовать. И ни с кем ничего не согласовывал, даже просто в известность офицеров не ставил.
В контексте темы "Хозяина" Приёмного, конечно нельзя не упомянуть реорганизацию нашего антенного поля осенью 1988 года. Я уже писал об этом, не имеет смысла заново пересказывать все подробности. Но проект был весьма масштабным, совсем не упомянуть его нельзя.
На этот раз инициатива была не моя, решение принимало командование связи Отряда. Более того, за очень многие части проекта (материалы, конструкцию антенной мачты, организацию работ и т.п.) я вообще никак не отвечал. Но вот саму антенную систему, устройство, расположение, крепление, монтаж антенн, за это назначили ответственным лично меня.
И опять же не было у меня тогда ни малейшего сомнения: да кто же, если не я? Кроме меня здесь никто нормально антенны не реализует, это точно! А я - сделаю всё как нужно!
Ничего, что проектирование антенной системы боевого узла связи на пару десятков различных радиоустройств - это задача типично офицерского уровня, причём далеко не для младших офицеров, а уж ефрейторы (да и сержанты) там и рядом пробегать не должны были бы?
Это было мной сделано, и было это сделано успешно.
Что дальше? А нет больше того Приёмного! И в том не моя вина. Я не участвовал в уничтожении его, но я не мог и спасти его. Срочная служба имеет свои чёткие временнЫе границы. Мои 25 месяцев службы прошли.
Это место всё ещё есть на карте. Но моего Приёмного там давно уже нет...
Что ещё сказать? Конечно, я ни в коей мере не был ЕДИНСТВЕННЫМ хозяином Приёмного, НЕТ! Ещё раз подчеркну ту же, только что описанную мачту, в реализации которой я играл одну из важных ролей, но далеко не был её единственным воплотителем, да и главным архитектором тоже не был.
У меня были на том же Приёмном явно не мои проекты, и даже мои, но явно неудачные проекты. Вспомнить хотя бы ту же величественную эпопею с двумя ящиками сливочного масла , в которой я лично играл явно второстепенную роль?
Или абсолютно неудачную попытку завести на Приёмном КОШКУ.
Нет, мне никто не решился перечить! Раз уж Ёж хочет кошку, ну, вероятно, ничего тут не поделаешь... Пусть на Приёмном будет кошка, так уж и быть.
Но вот Ежа отправили на пару нарядов вне очереди в столовую...
А потом он вернулся на свой Приёмный.
- А где МОЯ кошка?! Я ей кусочек рыбки принёс!
- А твоя кошка, как раз прямо вчера вечером, пошла погулять по крыше... Этого... По подхоза-свинарника крыше, ну ты понимаешь? А там внизу собаки... Ну, и свиньи тоже... Такие все злые... Ну и...
Ёж внимательно посмотрел в глаза "приёмышей". Становилось понятно, что проект "кошка" явно не удался. Да, бывают и явно неудачные проекты.
Ну а хозяином Приёмного? Ну, так был я безусловно, одним из его хозяев!
02 Приёмный: Дорога на Приёмный
03 Приёмный: Под свист морзянки
04 Приёмный: Продолжение
Начну с того, что всю службу я провёл в звании рядового. Первый год - просто рядовой, второй год - ефрейтор, что можно рассматривать, как "старший рядовой". В нашей части не было практики повышать ефрейторов в звании до сержантов. Считалось, для того, чтобы стать сержантом, нужно пройти специальный курс обучения
Однако служба в таких самых младших чинах меня особо не расстраивала. Пожалуй, единственным минусом была низкая зарплата - рядовым я получал 7-8 рублей в месяц, а ефрейтором - 10 рублей в месяц. Зарплата сержантов составляла от 12 у младших сержантов до, кажется, 18 или 20 рублей у старшин. Для сравнения, стипендия студента ВУЗа в то время была 40 рублей в месяц, зарплата уборщицы 70-80 рублей, инженера - от 110 и выше.
Но нужно понимать, что мы в армии были на полном довольствии. Жильё, еда, баня, всё остальное необходимое, нам обеспечивалось бесплатно. Карманные деньги расходовались только на пряники с повидлом (которые в армейский рацион, понятно, не входили), да на конверты, чтобы писать письма домой.
Кстати, письма для военнослужащих теоретически были бесплатными, поэтому мы старались покупать у библиотекарши (канцелярией нас обеспечивала отрядная библиотека) конверты без почтовых марок, они стоили 1 копейку за два конверта. Но иногда у неё "бесплатные" полу копеечные конверты заканчивались, приходилось покупать "гражданский" конверт с маркой за целых 6 копеек штука.
А в остальном, кроме зарплаты, моё положение от сержантского отличалось очень мало (если чуть и отличалось, то лишь в лучшую сторону, кстати, ещё раз "хи-хи", но даже койка в казарме у меня была именно "сержантская": (вот тут давал пояснения))). Нужно различать звания и должности. Звания - рядовой, сержант, лейтенант, полковник, генерал - это формальная линейка старшинства, на случай, если не установлены конкретные взаимоотношения. А должность - это то, за что тебе приказали отвечать и кем приказали командовать.
Так вот, по званию я был рядовой (ефрейтор), а по должности я очень скоро, ещё до ухода дедов, на первом году службы, стал работать "старшим смены" Приёмного радиоцентра. Не знаю, как в линейной армии, а у нас в погранвойсках существовал для этого специальный нагрудный знак отличия: "Старший пограннаряда", он же "Старшак".
"Старшака" я получил достаточно рано, на первом году службы, одним из первых в своём призыве. Старший смены Приёмного - эта должность примерно равная должности командира отделения, только временно, на время дежурной смены. А командир отделения - это однозначно сержантская должность. Другой вопрос, что в армии допускается (повсеместно допускается), что военнослужащий может исполнять обязанности на один-два уровня выше, чем положено по званию, если проявляет к этому способности. Ну, вот я, видимо, и проявлял.
Дело всё в том, что даже и должности "Старший смены" Приёмного мне не требовалось. Моё мнение спрашивали, к нему прислушивались, мои решения безоговорочно принимали. Это ОЧЕНЬ впечатляло! Я не сразу привык к такому положению, но постепенно начал понимать, кто главный на Приёмном.
Начиналось всё очень просто, с наших приёмников Р-155П. Моё отношение к ним было очень двухзначное - с одной стороны, классные, полностью автоматические, очень хорошо работающие. С другой стороны, чрезвычайно капризные, постоянно отказывающие.
Причину отказов я достаточно быстро понял. Приёмник Р-155 был блочным. Это был массивный шкаф, с полками, а на полки укладывались отдельные ящики-блоки, выполняющие самостоятельные функции. Блоки своими задними частями соединялись разъёмами с общей электрической шиной шкафа приёмника.
Так вот, эти разъёмы постепенно окислялись, их нужно было протирать тем самым спиртом, а вот спирта для протирки контактов нам никогда и не выдавали. И приёмники, ожидаемо, глючили. Но вот, неожиданно, глючили они ВЫБОРОЧНО.
Выяснялось, что один и тот же блок, в одном приёмнике-шкафу, мог категорически отказывать, а в другом совершенно нормально работать!
Я не мог не заметить этой особенности. Я начал активно переставлять разные блоки приёмников местами. Постепенно, за месяц наверное, я выстроил иерархию.
Я выбрал приёмники, которые хорошо согласовывались с телефонными блоками, выбрал приёмники, которые хорошо согласовывались с телеграфными буквопечатающими блоками.
Отделил от них остальные приёмники.
(И было утро, и был вечер, и увидел ОН, что это - ХОРОШО (с), (почти Библия)
В результате я чётко локализовал пару приёмников для телефонных каналов, пару приёмников для телеграфных каналов. Автоматически выделился фиксированный приёмник для Камчатской сети.
Раньше, до меня, приёмники использовали достаточно хаотично. То здесь телефон, то тут телеграф, то камчатскую сеть сюда, то туда. Я, переставив многократно блоки, проведя кучу экспериментов, зафиксировал роли: первый и шестой приёмники - телефон, третий и пятый - телеграф, второй = Камчатка.
Не буду искать очередную цитату из Библии. Просто догадайтесь. Я был молодым солдатиком, первого года службы, абсолютно никто, рядовой, совершенно не имеющий никаких прав по армейским понятиям. Я спокойно и уверенно переставлял блоки в приёмниках, по результатам перестановки диктовал дедам и сержантам, как на них работать. А они молча со мной соглашались. (Должен отметить, подобные инициативы, если они завершались успешно, дедами Приёмного поощрялись. ДедЫ у нас были прогрессивные).
Моя схема распределения приёмников была принята всем коллективом безоговорочно.
Идём дальше. Камчатскую сеть я зафиксировал на втором приёмнике. Он был близок к дверям в комнату старшего смены, где мы отдыхали, курили, пили чай с пряниками. На самом деле, ещё более близким к этим дверям, прямо напротив, был первый приёмник. Но вот он как раз отлично работал в телефоне, жалко было бы бездарно отдавать его в сеть. А второй приёмник в общем ряду как раз тоже располагался недалеко от двери, а телефонные и телеграфные блоки на нём как раз фурычили плохо. Отличная кандидатура под Камчатскую сеть!
Коллектив Приёмного, как ни странно, отреагировал на мою (заячью!) инициативу благожелательно. Камчатка, ранее свободно порхавшая по всему залу, внезапно с моей подачи закрепилась на втором приёмнике.
Тут возникла маленькая неувязочка: вокруг второго приёмника немного не хватало рабочего места. Нужен был лишний письменный стол, которого не было.
Я озадачился письменным столом. Стола я не нашёл (попросить у командира роты тогда не догадался, слишком молодым себя ощущал, боялся), сам нашёл в подвале большую доску, которая подходила на роль столешницы. А где к ней взять ножки?
А вот ножек не было. Как смастерить стол без ножек? А элементарно, Ватсон!
У нас есть приёмник Р-155П. У него прямо на шильдике написано "Вес 210 кг". Ведь эта надпись не зря же там нанесена? Я приподнял приёмник, засунул под него конец доски.
Получился стол, торчащий перпендикулярно основной линии приёмников. Да, не очень прочный стол, на него нельзя было налегать всем телом, так можно было и второй приёмник вместе с доской опрокинуть.
Но 210 кг - это всё-таки вес. Это всё же вышел НОРМАЛЬНЫЙ письменный стол.
На получившемся столе у второго приёмника я разместил датчик кода Морзе и укрепил телеграфный ключ. Шура Стародумов нарисовал на листах пластика отдельную ТДР и табличку с позывными.
Ещё раз. Рядовой солдат, первый год службы, Ёж по имени "никто", никаких прав ещё не имеющий. Просто организует посреди своего боевого поста с нуля новое отдельное рабочее место. "И увидели все на Приёмном, что это ХОРОШО! И было утро, и был вечер, день второ..."
Да, шучу я, шучу! Конечно мои отсылки к Книге Бытия явные (вероятно и глуповатые) шутки. Но рабочее место и письменный стол у второго приёмника понравились всем. Нововведение приняли охотно. Продержался он почти год. Следующим летом ожидалась проверка... Нет, ожидалась ПРОВЕРКА! Из Округа! Меня вызвал командир роты (в то время уже Семёнов) и приказал стол демонтировать. "Нельзя! Непорядок! Мне замечание сделают!"
Стол - единственный мой проект, который пришлось собственноручно ликвидировать в моём присутствии.
Дизель. Я честно пытался найти в интернете картинку именно такого, милого, четырёх-цилиндрового рядного дизеля. Я получил от Гугла мириады страниц рекламы, с предложениями купить новый, свеженький, импортный, дизель-генератор. Божечки! Я сто раз пытался добавлять в свой запрос теги "история", "ретро", "дизель 1970-х"... Ничего не помогло. Реклама, реклама, реклама, реклама, реклама. Сто тысяч страниц рекламы, ничего, ни единой ссылки, кроме рекламы.
Ни единой... Придётся обойтись без картинки.
В подвале Приёмного стоял небольшой дизель-генератор на 10 кВт для обеспечения резервного питания. Был самый конец зимы моего первого года службы. Я был молодой, по сути ещё ни за что не отвечал, только входил в курс дела. Это была ночная смена. Посреди ночи свет погас, электричество отключилось. Старший смены дед пошёл в подвал, заводить дизель. Я увязался за ним. Дизель заводиться отказался. Он очень странно хрюкал, подпрыгивал на своём бетонном постаменте, но не включался. В конце-концов сел аккумулятор. Так мы и остались без света.
Дальше была чуть ли не детективная история. Меня потом обвиняли, что я проспал телефонный звонок. Я же был уверен, что не мог я не услышать звонок, когда спал за столом прямо возле телефона. Скорее всего звонка не было, АТС в штабе просто не успела нормально включиться к тому моменту, когда дежурный по связи, после включения штабного дизеля пытался до Приёмного дозвониться.
Впрочем, теперь это уже не выяснить. Меня за сон тогда ругали, в наряды вне очереди посылали, но не слишком сильно и не слишком долго. Все понимали, что я - молодой, ни за что не отвечаю.
На Приёмный на дежурном автомобиле примчался дежурный по связи офицер (извините за повторы слов, кстати, я не запомнил, кто тогда был дежурным). В штабе реально испугались, что мы не отвечаем на телефонные звонки, потому что произошло нападение на наш боевой пост. Он посмотрел на сдохший дизель, дал мне тот самый втык и послал будить "начальника Приёмного" лейтенанта Рыкова.
Про Диму Рыкова нужно рассказывать отдельно, но, к сожалению, я очень мало про него помню. Он был лейтенантом СРОЧНОЙ службы. В наше время существовало положение, что не имеющие высшего образования (как я) призывались рядовыми/сержантами на 2 года (флот - 3 года). А имеющие высшее образование служили офицерами (лейтенантами, разумеется) 1.5 года. Как Дима сумел попасть под такую категорию призыва офицеров срочной службы, я понятия не имею. Я даже не помню (хотя мне один раз говорили), какое у него было образование. Но в моей практике он был единственным офицером-срочником.
И был он, наверняка, не очень счастливым, ведь тяжело себя постоянно ощущать "белой вороной". Вроде ты - офицер, но все офицеры прекрасно понимают, что ты - "не настоящий" офицер. Хуже того, рядовые солдаты тоже это прекрасно понимают, знают, что этот "якобы офицер" на самом деле ничем от них самих не отличается.
Ни к тем, ни к этим. С правами и без прав.
В отряде Диму, как абсолютно уникального офицера-срочника, с высшим образованием, определили в нашу роту связи. В связи Рыков, кажется, разбирался не слишком хорошо, но командование (не отказываться же от уникального кадра!) приняло его и формально назначило на вакантную должность начальника Приёмного радиоцентра (надо же, чтобы "офицер" над чем-то начальствовал, да? А вот над Приёмным как раз и нет начальника). Тем не менее, Рыков, надо отдать ему должное, реально старался исполнять свои обязанности, активно работал с молодыми радистами, в том числе вместе с нами пытался отрабатывать навыки приёма морзянки. Но слово "пытался" я вставил в этот текст совсем не случайно.
Так вот, меня, как самого молодого (плюс вроде бы провинившегося) отправили в четыре часа ночи будить Диму Рыкова (вроде бы как начальника Приёмного). Он жил в общаге, в бараке, в расположении батальона (старого Отряда) для неженатых офицеров и прапорщиков. Общага неофициально, но общепринято, именовалась: "Бич-холл".
Я пришёл туда (первый и единственный раз за службу), постучался несколько раз пинком кирзового сапога с размаху в дверь. Дима всё-таки открыл:
- Ну Ёж же, твою мать, четыре же часа ночи?!
- Товарищ лейтенант, - очень вежливо ответил я, - на Приёмном лепестричество выключилось, а дизель никак не заводится. Дежурный по связи настоятельно просит Вас принять участие в разрешении этой конфликтной ситуации.
- Бл...!!! Ёж, твою мать, мать!!! Понял! Сейчас иду.
Дима таки пришёл со мной на мёртвый Приёмный. Осмотрел в темноте дохлый дизель. Принял решение отложить ремонт до светового дня.
Я уже не помню, было ли это прямо в тот день, или следующим днём? Также не помню, был ли я тогда в дежурной смене, или же меня специально послали помогать Диме. Но очень хорошо помню, что в ремонте сдохшего дизеля я участвовал. Рыков может и был не слишком опытным связистом, но вот механиком он оказался непревзойдённым.
Свет включился. Дима Рыков пришёл и разобрал дизель до последнего винтика.
Я стоял рядом и с жадностью смотрел на процесс. Я внимал! Ну и, как в анекдоте, ключи по требованию Димы подавал. А он подробно мне рассказывал, что делает в данный момент:
- Вот, видишь, полные цилиндры ВОДЫ! Снег растаял, через выхлопную трубу вода сюда и натекла. Как же он мог завестись при этом?! Сейчас высушим...
Потом он снова собрал дизель, так же тщательно, винтик за винтиком. Я внимательно смотрел. Потом начал его заводить. Дизель рычал и дымил. Дима подробно комментировал мне, что происходит, рассказывал о регулировке впрыска в топливном насосе. Поштучно, на слух, регулировал подачу топлива в цилиндры. Через пару часов дизель заработал ИДЕАЛЬНО!
Практически бесшумно (никогда бы не подумал, что простой советский тракторный двигатель может настолько тихо шуршать, а не громко тарахтеть), абсолютно бездымно, полностью стабильно.
И внезапно, с этого дня, я сам того не заметив, стал ответственным за дизель-генератор Приёмного. Чтобы не допускать повторения произошедшего ЧП с отключением света, я регулярно, раз в одну-две недели, заводил дизель, гонял его 10-20 минут, контролировал работоспособность. Проверял наличие запаса топлива, при необходимости заказывал новую бочку соляры у командира или зампотеха роты.
История с дизелем имела продолжение.
Летом того же года (Дима Рыков уже успел уйти на дембель), командование решило, что неплохо бы продублировать один дизель-генератор Приёмного (который уже один раз отказал) вторым резервным. Во избежании дальнейших эксцессов, так сказать.
Второй дизель имелся - это был резервный дизель-генератор бывшего штаба Отряда. Но Отряд переехал в новое расположение, старый штаб остался в распоряжении стройбата. Им дизель был абсолютно без надобности, он ржавел пару лет в дырявом сарае. И вот его поволокли к Приёмному на "ишаках" (на буксире грузовика на самом деле). А вот в подвал Приёмного дизель реально тащили руками. Этого я не помню. Второй дизель поставили в подвале на бетонный постамент, подключили к системе электропитания, к системе вентиляции, совершенно без меня.
Но вот потом дизель нужно было включать. Его включили. Он повёл себя примерно так же, как и первый: рычал, дымил, прыгал на своём бетонном постаменте, громко хрюкал, но толком не заводился.
- Ну так сделай что-нибудь, Миша, - сказал мне старший лейтенант Грязнов.
Ну, так я что-нибудь и сделал.
Я раскидал весь дизель по запчастям (не настолько, конечно, глубоко, как Дима Рыков), перепротёр и пересмазал их все. Собрал заново. Отрегулировал тот самый критичный топливный насос, как Дима мне показывал.
Нет, у меня не получилось, как у Димы Рыкова, на целые ШЕСТЬ баллов по пятибалльной шкале. Я отработал на скромную четвёрку с плюсом. Но это была совершенно твёрдая, честная, четвёрка с плюсом.
Второй дизель заработал. Он совершенно нормально заработал, не рычал, не дымил, не трясся, нормально выдавал электричество. У меня после расконсервации получился совершенно обычный, рядовой, дизель-генератор.
Это было совершенно естественно. А кто же, кроме меня, сможет расконсервировать новый (старый) дизель? Я и не ожидал, что эту работу могут поручить кому-то другому, кроме меня. И только спустя много времени до меня ДОШЛО. У нас в роте связи был штатный дизелист.
Ещё раз, крупным шрифтом: у нас был свой ШТАТНЫЙ дизелист. Профессиональный специалист по ремонту дизелей. Он был обязан обслуживать и ремонтировать дизель-генераторы. Более того, он это и делал. В штабе и на Передающем. А вот дизель Приёмного запускал вместо него почему-то лично я.
Кто? Почему?
Успешно? Да?
Ещё один мой "авторский" проект - собственная радиостанция. Приёмный, он потому и зовётся "приёмным", что там нет передатчиков. Передатчики могут создавать своей работой помехи приёмникам, их антенны стараются разносить как можно дальше.
В 1987 при комроты Арнаутове вопрос даже не поднимался. А вот в 1988 при Семёнове, я обнаглел и решился.
Было два подряд неприятных случая: отключалось электропитание. Нет, дизель-генераторы теперь у нас заводились исправно (ведь я же за ними ухаживал!). Проблема, как ни смешно. оказалась в другом. Я НЕ БЫЛ профессиональным дизелистом.
Вот у меня выключился свет. Что я сделаю?
Бегом к двери, прыжок в подвал, пара манипуляций рукоятками на ощупь в темноте,
- Чух-чих-чих-ды-др-р-р-р!
А теперь - к стене, врубаю рубильник! Ага, свет есть!
Всё, Приёмный заработал, прошло едва 30 секунд, ни приёмники, ни ШАУ, остыть не успели.
Да, дизель не успел прогреться, да, частота переменного тока после прогревания сползёт на 1-2 Герца. Ну так, я спущусь через 15 минут в подвал ещё раз, и отрегулирую частоту на требуемые 50 Гц, в чём проблема-то?
А что на Передающем? А вот на Передающем работают как раз ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ дизелисты. Они очень хорошо проинструктированы: дизель-генератор перед включением в электросеть должен быть ПРОГРЕТ минимум 15 минут! (Я это, конечно, тоже знал, просто игнорировал, подумаешь, частота переменного тока с 50 Гц слегка поплывёт, ну так я её тогда подрегулирую). А вот они действовали строго по инструкции.
15 минут прогревается дизель. За это время полностью остывают передатчики. Так, включаем и перенастраиваем передатчики, ещё минимум 15 минут.
Итого, на передачу мы начинали работать только через 30 минут, после пропадания электричества.
И все остальные 29.5 минут, после собственного отключения электричества, мы на Приёмном выслушивали крики Камчатки:
- Магадан! Магадаааааан!!!
Что вы там опять заснули что ли?! Да чтоб вы все сдохли, придурки, вечно вас не дозовёшься!!!
Ну и потом "оргвыводы" командования:
- Наш Приёмный с такого-то часа по такой-то час не отвечал на вызовы Главной радиостанции! Что за х.... ?!!!
Нет, мы конечно отгавкивались, ссылаясь на объективные обстоятельства. Но...
Но меня это задолбало настолько, что я решился выйти с инициативой к командиру роты:
- А дайте нам на Приёмный радиостанцию, чтобы мы сами Камчатке могли отвечать, без Передающего!
- Нуууу, НЕТ, Ежов, нуууууу никак не могу, - произнёс Семёнов свою коронную фразу, - на Приёмном передатчиков быть нуууу никак не должно, нееет!
Я посмотрел в глаза зампотеху роты старлею Грязнову, который присутствовал при этом разговоре. Два раза демонстративно хлопнул ресницами. Внезапно получил от него ответное подмигивание глазом. Сразу отвернулся, чтобы не спалиться.
Через пару дней у меня состоялась очередная беседа в кабинете командира роты. На Приёмный выделили радиостанцию Р-130. Опасение вызывало два пункта:
- Что станция будет давать помехи приёмникам.
На это я отвечал, что она должна включаться в случаях аварии электропитания Передающего, когда каналы связи всё равно бездействуют, следовательно и помехи не критичны.
- Что у станции явно не хватает дальности связи - по паспорту кажется всего 350 км на идеально хорошую антенну, а нам под 1000 км требовалось.
Мой ответ - а давайте попробуем!
Картинку раньше уже выкладывал, но на всякий случай повторю:
Станцию поставили в малом зале на столе у стены, там как раз нашлось свободное место. Сразу же захотелось её попробовать. А как её попробуешь, без антенны? Ежу было понятно, что подключать станцию к нашим приёмным антеннам никак нельзя - мгновенно сожжёшь всю приёмную аппаратуру. Нужна была отдельная антенна, и нужна она была срочно. Я смастерил импровизированный диполь прямо на коленке. Вбил два гвоздика на уровне лица в косяки противоположных дверей большого зала Приёмного, привязал к этим гвоздикам куски проволоки, протянул их к центру зала, где соединил с фидером.
С затаённой надеждой вылезли на передачу для тестирования связи сперва в сети наших застав. Чудо! Нас слышат! Да, дальние заставы - на троечку, но ведь слышат же. Нагло вызвали Камчатку - тоже слышит, хотя дала оценку 2. Что же, отлично! Разумеется, к концу смены антенну из большого зала меня заставили убрать - из-за висящей посреди комнаты искрящей и больно бьющей током проволоки, работать было крайне неудобно. Но идея антенны была уже понятна - диполь вдоль Приёмного на всю длину здания.
Буквально через пару дней старшина роты притащил лестницу и полез на крышу Приёмного восстанавливать повреждённое ветрами шиферное покрытие. Я воспользовался случаем, изготовил из медного тросика два луча антенны с изоляторами на концах и тоже полез на крышу. Прибил гвоздями кусок доски вертикально в центре конька крыши, чтобы слегка приподнять лучи антенны. Сами лучи прибил изоляторами в центре к верхнему краю этой доски, а по сторонам - к торцам конька крыши. Фидер протянули от станции по стене к форточке, через просверленную в оконной раме дырку вывели наружу, затянули на крышу и прямо скруткой соединили с лучами антенны.
Старшина, вероятно, слегка офигел от моей наглости - я ни с кем из начальства монтаж антенны и её конфигурацию не согласовывал, к тому времени уже привык принимать самостоятельные решения. Тем не менее работе старшина не препятствовал, лишь посоветовал задокументировать конфигурацию антенны.
Результат превзошёл все ожидания. Качество связи поднялось на целый балл. Заставы стали отвечать "хорошо", а Камчатка ставила твёрдую тройку.
Антенна совершенно случайно, естественным образом, получилась максимально удачной. Её длина, выбранная исходя из длины здания Приёмного, неплохо подходила под наши типичные длины радиоволн. Диаграмма направленности диполя, хоть и не совсем, но достаточно близко указывала в сторону Камчатки. Заставы, правда лежали в большинстве в неправильных направлениях, но с ними работал другой эффект - антенна висела на "правильной" высоте над бетонным корытом фундамента здания с шлакоблочными стенами. Под ней находился настоящий рефлектор, концентрированно отражавший радиоволны строго вверх. Это оказалась полноценная всенаправленная антенна зенитного излучения (АЗИ, есть такой тип антенн для КВ-связи), хорошо работавшая на заставы. Для приёма, правда, АЗИ подходила слабо, но это и не требовалось - рядом стоял полноценный приёмник Р-155, который подключался к своим отдельным "хорошим" антеннам.
Кстати, эффект АЗИ, вероятно, как раз и снижал балл оценки сигнала со стороны Камчатки: сигнал от диполя до них доходил не в фазе, на мгновение раньше, чем сходный по силе сигнал от АЗИ, в целом передача нашей Р-130 им, наверное, казалась нечёткой, слегка размазанной. Впрочем не уверен, сам себя с той стороны не слушал.
Тем не менее, более удачную конструкцию антенны в тех условиях создать было принципиально невозможно.
Опасения насчёт помех от Р-130 тоже не оправдались, никаких заметных помех не было. Станцию Р-130 мы включали на передачу далеко не только в аварийном режиме пропадания электричества. В очень многих случаях нужно было просто перекинуться с корреспондентом буквально парой фраз, заказывать для этого отдельный "настоящий" передатчик на Передающем, потом ждать его прогрева и настройки 15 минут, совсем не хотелось. Собственная станция, настраиваемая за 20 секунд, очень выручала.
Получилось очень удобное, крайне полезное, всеми любимое, новое рабочее место (а ещё и шикарный прикуриватель (см. предыдущую часть текста), же!). Один из лучших, хоть и очевидно ожидаемых, моих проектов.
Что ещё? Могу вспомнить то самое Коммутационное Поле Приёмного. Именно так, с Заглавной буквы! Это, в общем, некая прямоугольная доска из текстолита. Доска вделана в крышку стола. В доску вмонтирована матрица электрических розеток. Стройные столбцы и стройные строки электрических розеток, каждая розетка с двумя дырочками для электрической вилки, только расстояние между дырочками немного меньше, чтобы сигналы с питанием 220В случайно не перепутали, и неправильную вилку не в ту розетку, случайно бы не воткнули, прямоугольник на многие десятки розеток.
Наш Приёмный был центром коммутации. К нам сходились каналы от штаба, телефонные и буквопечатающие, отдельно входы и выходы, принимающие и передающие ветки. Все они выводились на соответствующие розетки коммутационного поля. Плюс входящие каналы Передающего центра (который соединялся со штабом только через наш Приёмный), опять же телефонные, буквопечатающие и, на этот раз, ещё и амплитудно-телеграфные (ключи-датчики для морзянки).
Плюс выходы наших приёмников (телефонные и буквопечатающие отдельно).
Плюс наши аппараты СТА и телеграфные ключи.
Плюс внутриузловая Громко Говорящая Связь (ГГС). Плюс телефония...
Всё это выводилось в итоге на розетки нашего коммутационного поля.
Ну и, разумеется в нужный момент одну розетку, например выход телефонии одного из приёмников, электрически соединяли с другой, например со входным телефонным каналом штаба. В результате, пост ЗАС в штабе начинал слышать телефонный сигнал с этого приёмника. Так и производилась коммутация.
Изначально коммутационное поле было организовано просто и логично - розетки были сгруппированы вместе по смыслу. Одна группа рядом расположенных розеток (обычно в один столбец) - телефонные выходы приёмников, другая группа - телеграфные выходы, третья - каналы Передающего, и так далее. Ещё и свободное место оставалось.
Однако, такая организация имела и скрытый недостаток. У нас было два способа, точнее два инструмента, для коммутации. Назывались они "сопли" и "бобы". Две отдельные вилки, соединённые длинным гибким проводом - это сопля. Соплёй можно было соединить любую розетку поля с любой другой. А боб - это две вилки жёстко вмонтированные в единый пластиковый корпус и там внутри соединённые металлическими шинами. Боб мог соединить только две соседние розетки, расположенные строго одна под другой.
Так вот, объединение розеток в смысловые группы приводило к тому, что 99% коммутации выполнялось только соплями, бобы практически совсем не использовались. Нужные розетки никогда не оказывались рядом в одном столбце, они размещались в разных группах. А сопли оказались слабым звеном. В проводах при частых изгибах иногда ухудшался контакт, переплетение кучи соплей над полем приводило к тому, что перекоммутация одного канала вызывала шевеление других соплей и треск в других каналах.
И вот тебе сдают канал с помехами на доработку. А ты и не знаешь, то ли это правда помехи в эфире (тогда канал надо дорабатывать), то ли это сопля дефектная попалась и нужно её на другую поменять. Такая ситуация стала меня постепенно всё больше раздражать, но сделать ничего не мог. Не чувствовал в себе достаточно опыта, чтобы самостоятельно перекроить всё коммутационное поле. Только иногда фантазировал в уме на эту тему.
Но однажды судьба переменилась и улыбнулась. К нам на Приёмные прислали нашего единственного и незаменимого линейщика Андрея Морданова. Ему поручили что-то поменять в кроссировке каналов в нашем кроссовом шкафу, совершенно не помню, что и зачем.
А я решил, что это единственно возможный случай переделать коммутационное поле. Нарисовал новый план розеток, предложил Андрею выполнить заодно с его заданием и такую перекроссировку. Он охотно взялся за эту работу и за пару дней её завершил.
Конфигурация коммутационного поля абсолютно поменялась. Выглядело примерно так.
Самая верхняя розетка в столбце - телефонный выход первого приёмника. Сразу под ней вход первого телефонного канала штаба. Следующая розетка ниже - телефонный выход второго приёмника. Под ней опять вход того же самого первого канала штаба. И так все шесть приёмников в паре с первым каналом.
Следующий столбец, верхняя розетка опять выход первого приёмника. Под ним вход уже второго канала штаба. Ниже выход второго приёмника, а под ним снова вход второго канала штаба. То есть опять цикл по всем приёмникам, но уже в паре со вторым каналом.
И далее аналогично по парам телефонные выходы штаба - Передающий, приёмники - буквопечатающие входы, буквопечатающие выходы - Передающий. Ну и ещё некоторые изменения для удобства.
В результате практически всю коммутацию стало возможно осуществлять исключительно бобами, которые были абсолютно надёжны и никогда не теряли контакта. Сопли стали использовать крайне редко.
Бобы заметно повысили качество связи. Недостатки тоже были.
Во-первых многие розетки теперь дублировались на поле несколько раз. К счастью, запаса свободных розеток мне хватило.
Во-вторых, структура поля действительно стала заметно более сложной для понимания. Разные по смыслу розетки перемешивались друг с другом и разбегались по всему полю. Но тут на помощь пришёл Шура Стародумов с его выдающимися дизайнерскими способностями. На прежнем поле розетки были просто подписаны ручкой на ленточках белой бумаги. На новом поле Шура раскрасил фон бумаги цветными карандашами, выделив каждую отдельную по смыслу группу розеток своим цветом. Переписал на этих цветных ленточках все подписи заново великолепным каллиграфическим почерком. Получилось и красиво, и более понятно.
Планирование структуры важнейшего коммутационного элемента (по сути центрально-связующего) это работа исключительно офицерского уровня, задача для начальника боевого поста (его не назначили) или зампотеха роты связи. Нужно ли говорить, что я решение о переделке коммутации принимал полностью самостоятельно? Просто увидел Морданова на Приёмном и сразу начал действовать. И ни с кем ничего не согласовывал, даже просто в известность офицеров не ставил.
В контексте темы "Хозяина" Приёмного, конечно нельзя не упомянуть реорганизацию нашего антенного поля осенью 1988 года. Я уже писал об этом, не имеет смысла заново пересказывать все подробности. Но проект был весьма масштабным, совсем не упомянуть его нельзя.
На этот раз инициатива была не моя, решение принимало командование связи Отряда. Более того, за очень многие части проекта (материалы, конструкцию антенной мачты, организацию работ и т.п.) я вообще никак не отвечал. Но вот саму антенную систему, устройство, расположение, крепление, монтаж антенн, за это назначили ответственным лично меня.
Ничего, что проектирование антенной системы боевого узла связи на пару десятков различных радиоустройств - это задача типично офицерского уровня, причём далеко не для младших офицеров, а уж ефрейторы (да и сержанты) там и рядом пробегать не должны были бы?
Это было мной сделано, и было это сделано успешно.
Что дальше? А нет больше того Приёмного! И в том не моя вина. Я не участвовал в уничтожении его, но я не мог и спасти его. Срочная служба имеет свои чёткие временнЫе границы. Мои 25 месяцев службы прошли.
Это место всё ещё есть на карте. Но моего Приёмного там давно уже нет...
Что ещё сказать? Конечно, я ни в коей мере не был ЕДИНСТВЕННЫМ хозяином Приёмного, НЕТ! Ещё раз подчеркну ту же, только что описанную мачту, в реализации которой я играл одну из важных ролей, но далеко не был её единственным воплотителем, да и главным архитектором тоже не был.
У меня были на том же Приёмном явно не мои проекты, и даже мои, но явно неудачные проекты. Вспомнить хотя бы ту же величественную эпопею с двумя ящиками сливочного масла , в которой я лично играл явно второстепенную роль?
Или абсолютно неудачную попытку завести на Приёмном КОШКУ.
Нет, мне никто не решился перечить! Раз уж Ёж хочет кошку, ну, вероятно, ничего тут не поделаешь... Пусть на Приёмном будет кошка, так уж и быть.
Но вот Ежа отправили на пару нарядов вне очереди в столовую...
А потом он вернулся на свой Приёмный.
- А где МОЯ кошка?! Я ей кусочек рыбки принёс!
- А твоя кошка, как раз прямо вчера вечером, пошла погулять по крыше... Этого... По подхоза-свинарника крыше, ну ты понимаешь? А там внизу собаки... Ну, и свиньи тоже... Такие все злые... Ну и...
Ёж внимательно посмотрел в глаза "приёмышей". Становилось понятно, что проект "кошка" явно не удался. Да, бывают и явно неудачные проекты.
Ну а хозяином Приёмного? Ну, так был я безусловно, одним из его хозяев!
