Хочу немного вспомнить наших сержантов, для начала обращусь к самому для меня главному – Борису Куржупову, призыв
весна 85 – 87, старше нас на 1.5 года. Он начал обучать нас на Учебном
пункте осенью 86 года, и его единственного пощадили и не разжаловали в
рядовые за "дедовщину" по отношению к нам. Что на самом деле и
справедливо! Тем не менее, я его очень боялся (я уже кажется об эом когда-то говорил), боялся
исключительно подсознательно. Т.е. на самом деле, Куржупов меня лично
никогда не бил, не обижал, но я внутренне подсознательно воспринимал его
буквально как наместника Бога в нашей Учебной роте. Почему-то казалось,
что именно он может решать судьбу начинающего кандидата в пограничники.
Это очень личное ощущение маменькиного сынка, простите, обосновать не
могу, просто я очень боялся этого "настоящего" сержанта-дембеля.
Я боялся в том числе его резкого командного голоса. Куржупов не умел кричать или орать. Что-то наверное с голосовыми связками было не в порядке. Вместо этого, он проговаривал слова с повышенной громкостью каким-то специальным каркающим, или точнее крякающим тоном. В командной речи Куржупова не было нормальных гласных звуков "а", "о", "э", "и", "у". Вместо них звучали характерные "крякающие" гласные, которые я даже затрудняюсь передать в письменном виде: "ьа", "ьу", "ьо", "ьэ", "ьи". Не знаю, получилось ли передать его звуки. Он говорил примерно так, как если бы каждую отдельную гласную он силой проталкивал через горло – сначала короткая пауза, на то чтобы протолкнуть (обозначена непроизносимой буквой "ь"), а потом протолкнулась , и пошел резкий крякающий гласный звук, смягченный впереди себя.
Эта особенность речи, в сочетании с общей парадигмой опытного "дембеля", отслужившего на 1.5 года больше меня, лично мне внушали супер-уважение к Куржупову. Казалось, если он своим командным голосом скажет:
– Встань на воду и иди пешком!
Случится чудо, и я правда пойду пешком по воде! В любом случае, я бы не задумываясь шагнул бы сапогом в море по такому его приказу, и пошел бы вперёд без малейших сомнений, честно говорю!
К счастью, Боря Куржупов был вполне разумным и адекватным человеком. Он никогда никому не приказывал ходить пешком по воде или кормить пятью хлебами соседнюю роту. Лично мне он приказал другое. В начале весны 1987 года, я уже ходил на боевое дежурство, на стажировки на Приёмный. И однажды попал на смену вместе с Куржуповым. В самом начале смены Борис взял меня за шкирку и подвёл к датчику кода Морзе (ДКМ-01).
- Вот датчик, вот текст вчерашней радиограммы, вот табуретка, вот наушники для самоконтроля, - показал Куржупов, - садишься вот так, ставишь датчик на полочку вот так, чтобы глаза не видели клавиатуру, а руки на ней лежали, смотришь на радиограмму, и передаёшь её текст. Пальцы должны лежать вот так, работают по клавишам они вот так. Всё ЯСНО!?
Надо сказать, что я, как увлеченный компьютерщик, на самом деле уже с гражданки хорошо знал раскладку клавиатуры, но всегда набирал текст по привычке "одним пальцем". А Куржупов мне за 20 минут объяснил всю логику слепого восьми пальцевого метода, и добавил:
- И чтобы к концу ЭТОЙ смены ты мог вслепую, не глядя на клавиатуру передавать с ДКМ до 100 групп текста без единой ошибки! Всё ЯСНО? Действуй! Я проверю!
Я в полном шоке и ужасе сел за датчик. Сосредоточился, начал жать кнопки непривычными для меня пальцами. И случилось то самое чудо! С третьей попытки, через час мучений, вдруг, внезапно, пальцы начали слушаться (они наверное тоже боялись Куржупова)! Я уверенно передал сам себе два раза радиограмму, вслепую, без единой ошибки и счастливый бросился к Борису докладывать! У меня даже хватило наглости разбудить его, хотя он сладко спал, положив голову на шинель, расстеленную поверх подоконника. Я требовал обещанной проверки! Борис, однако, проверять меня отказался, сообщил, что я молодец, похлопал по плечу, и послал меня вымыть полы в зале перед сдачей смены. Больше заданий он мне никогда не давал. А через месяц вообще ушел на дембель.
Надо ли говорить, что освоенный благодаря старшине Куржупову восьми пальцевый метод печати постоянно пригождается мне до сих пор?!
Но бывало и иначе. Как-то раз, тогда же в начале 1987 года, во время стажировок на Приёмном, я на чём-то залетел (уже не помню на чём именно, я регулярно был залётчиком, всех залётов не упомнишь), мне объявили очередную кучку нарядов вне очереди. Ну, я и отхаживал эти наряды, сутки через сутки, ни разу за две недели не попав на дежурство на свой родной Приёмный. Всё плохое когда-нибудь кончается, кончились и мои наряды, и вот, наконец, долгожданное прощение! Комроты назначил меня на очередное дежурство на Приёмный в утреннюю смену.
Счастье моё может сравниться только со счастьем молодого щенка, которого хозяин после долгой тёмной ночи вывел наконец гулять на улицу! Я весь последний столовский наряд предвкушал, что завтра буду на Приёмном, представлял себе, что я там успею за смену сделать. Всю ночь я каждый час просыпался, соображая, не опоздал ли я на службу на Приёмный? Пока ротный ГАЗ-66 вез наши смены Приёмного и Передатчика на боевое дежурство, у меня все выше и выше поднималось настроение – НАКОНЕЦ-ТО я буду на СВОЕМ Приёмном. Хоть 6 часов смены, но это будут МОИ часы. Я успею принять все радиограммы, поставлю любые каналы, как телефонные, так и БП, я протру от пыли и попробую в работе каждый приёмник (и может быть успею ещё сделать регламентное обслуживание релейных станций Р-409), я заведу на 10 минут дизель, я достану из загашника под крышей соседнего Подхоза свою пачку грузинского чая, которую я там спрятал в начале месяца, и если повезёт, то у нашей смены будет чай с пряниками...
Машина остановилась у крыльца Приёмного. Я первый выскочил из кузова, не по уставу опережая дежурного и старшего смены, подбежал к двери и до упора настойчиво нажал кнопку звонка. Меня просто ПЕРЕПОЛНЯЛА щенячья радость, от того, что наряды закончились и началась НАСТОЯЩАЯ работа.
Дверь Приёмного открылась. С той стороны стояли мои одногодки, такие же стажёры как я, Соколов и Курганов. Они отбывали длинную ночную смену с Борисом Куржуповым (ах, моя мечта, ну почему не мне достались эти 12 часов, я бы столько успел сделать?! Впрочем, и мои 6 часов утренней смены сейчас тоже неплохо). В мыслях я всё ещё продолжал радоваться своему долгожданному дежурству. Но что-то в глазах моих товарищей внезапно насторожило меня.
Я перестал мечтать и предвкушать, и всмотрелся внимательнее. Глаза обоих ночных стажёров были усталые и... какие-то безнадёжные. Их настроение было прямо противоположным моему. Ведь как это можно?! Грустить и уставать после великолепной ночной смены на Приёмном?! Да я бы многое дал, чтобы оказаться на смене на ИХ месте (впрочем, и так неплохо пока получается)! Почему же они такие грустные???
Я пригляделся к глазам товарищей ещё внимательнее. Да они почти плачут!!! Тут я не выдержал и вслух спросил, что у них случилось?
- Да понимаешь, мы ночью на 5 минут поспать прилегли, - тихо и грустно ответил Курганов, - а этот КУРЖУПОВ, он нас застукал, и....
Курганов от переизбытка чувств, глотнул воздуха и замолчал.
- Ну, и, что дальше-то было? – торопил я.
- Он заставил нас всю ночь вертолётную площадку от снега чистить!!! – в один голос завыли оба моих товарища, показывая пальцами на огромную вытоптанную поляну, вокруг которой высилась гора снега.
Я понимаю, что это наверное грешно, но почему-то в ту секунду мое и без того заоблачное настроение поднялось ещё выше, и я не удержался от открытого смеха. Кажется Соколов с Кургановым тогда сильно на меня обиделись. К счастью, это не помешало нам в будущем стать друзьями.
Я боялся в том числе его резкого командного голоса. Куржупов не умел кричать или орать. Что-то наверное с голосовыми связками было не в порядке. Вместо этого, он проговаривал слова с повышенной громкостью каким-то специальным каркающим, или точнее крякающим тоном. В командной речи Куржупова не было нормальных гласных звуков "а", "о", "э", "и", "у". Вместо них звучали характерные "крякающие" гласные, которые я даже затрудняюсь передать в письменном виде: "ьа", "ьу", "ьо", "ьэ", "ьи". Не знаю, получилось ли передать его звуки. Он говорил примерно так, как если бы каждую отдельную гласную он силой проталкивал через горло – сначала короткая пауза, на то чтобы протолкнуть (обозначена непроизносимой буквой "ь"), а потом протолкнулась , и пошел резкий крякающий гласный звук, смягченный впереди себя.
Эта особенность речи, в сочетании с общей парадигмой опытного "дембеля", отслужившего на 1.5 года больше меня, лично мне внушали супер-уважение к Куржупову. Казалось, если он своим командным голосом скажет:
– Встань на воду и иди пешком!
Случится чудо, и я правда пойду пешком по воде! В любом случае, я бы не задумываясь шагнул бы сапогом в море по такому его приказу, и пошел бы вперёд без малейших сомнений, честно говорю!
К счастью, Боря Куржупов был вполне разумным и адекватным человеком. Он никогда никому не приказывал ходить пешком по воде или кормить пятью хлебами соседнюю роту. Лично мне он приказал другое. В начале весны 1987 года, я уже ходил на боевое дежурство, на стажировки на Приёмный. И однажды попал на смену вместе с Куржуповым. В самом начале смены Борис взял меня за шкирку и подвёл к датчику кода Морзе (ДКМ-01).
- Вот датчик, вот текст вчерашней радиограммы, вот табуретка, вот наушники для самоконтроля, - показал Куржупов, - садишься вот так, ставишь датчик на полочку вот так, чтобы глаза не видели клавиатуру, а руки на ней лежали, смотришь на радиограмму, и передаёшь её текст. Пальцы должны лежать вот так, работают по клавишам они вот так. Всё ЯСНО!?
Надо сказать, что я, как увлеченный компьютерщик, на самом деле уже с гражданки хорошо знал раскладку клавиатуры, но всегда набирал текст по привычке "одним пальцем". А Куржупов мне за 20 минут объяснил всю логику слепого восьми пальцевого метода, и добавил:
- И чтобы к концу ЭТОЙ смены ты мог вслепую, не глядя на клавиатуру передавать с ДКМ до 100 групп текста без единой ошибки! Всё ЯСНО? Действуй! Я проверю!
Я в полном шоке и ужасе сел за датчик. Сосредоточился, начал жать кнопки непривычными для меня пальцами. И случилось то самое чудо! С третьей попытки, через час мучений, вдруг, внезапно, пальцы начали слушаться (они наверное тоже боялись Куржупова)! Я уверенно передал сам себе два раза радиограмму, вслепую, без единой ошибки и счастливый бросился к Борису докладывать! У меня даже хватило наглости разбудить его, хотя он сладко спал, положив голову на шинель, расстеленную поверх подоконника. Я требовал обещанной проверки! Борис, однако, проверять меня отказался, сообщил, что я молодец, похлопал по плечу, и послал меня вымыть полы в зале перед сдачей смены. Больше заданий он мне никогда не давал. А через месяц вообще ушел на дембель.
Надо ли говорить, что освоенный благодаря старшине Куржупову восьми пальцевый метод печати постоянно пригождается мне до сих пор?!
Но бывало и иначе. Как-то раз, тогда же в начале 1987 года, во время стажировок на Приёмном, я на чём-то залетел (уже не помню на чём именно, я регулярно был залётчиком, всех залётов не упомнишь), мне объявили очередную кучку нарядов вне очереди. Ну, я и отхаживал эти наряды, сутки через сутки, ни разу за две недели не попав на дежурство на свой родной Приёмный. Всё плохое когда-нибудь кончается, кончились и мои наряды, и вот, наконец, долгожданное прощение! Комроты назначил меня на очередное дежурство на Приёмный в утреннюю смену.
Счастье моё может сравниться только со счастьем молодого щенка, которого хозяин после долгой тёмной ночи вывел наконец гулять на улицу! Я весь последний столовский наряд предвкушал, что завтра буду на Приёмном, представлял себе, что я там успею за смену сделать. Всю ночь я каждый час просыпался, соображая, не опоздал ли я на службу на Приёмный? Пока ротный ГАЗ-66 вез наши смены Приёмного и Передатчика на боевое дежурство, у меня все выше и выше поднималось настроение – НАКОНЕЦ-ТО я буду на СВОЕМ Приёмном. Хоть 6 часов смены, но это будут МОИ часы. Я успею принять все радиограммы, поставлю любые каналы, как телефонные, так и БП, я протру от пыли и попробую в работе каждый приёмник (и может быть успею ещё сделать регламентное обслуживание релейных станций Р-409), я заведу на 10 минут дизель, я достану из загашника под крышей соседнего Подхоза свою пачку грузинского чая, которую я там спрятал в начале месяца, и если повезёт, то у нашей смены будет чай с пряниками...
Машина остановилась у крыльца Приёмного. Я первый выскочил из кузова, не по уставу опережая дежурного и старшего смены, подбежал к двери и до упора настойчиво нажал кнопку звонка. Меня просто ПЕРЕПОЛНЯЛА щенячья радость, от того, что наряды закончились и началась НАСТОЯЩАЯ работа.
Дверь Приёмного открылась. С той стороны стояли мои одногодки, такие же стажёры как я, Соколов и Курганов. Они отбывали длинную ночную смену с Борисом Куржуповым (ах, моя мечта, ну почему не мне достались эти 12 часов, я бы столько успел сделать?! Впрочем, и мои 6 часов утренней смены сейчас тоже неплохо). В мыслях я всё ещё продолжал радоваться своему долгожданному дежурству. Но что-то в глазах моих товарищей внезапно насторожило меня.
Я перестал мечтать и предвкушать, и всмотрелся внимательнее. Глаза обоих ночных стажёров были усталые и... какие-то безнадёжные. Их настроение было прямо противоположным моему. Ведь как это можно?! Грустить и уставать после великолепной ночной смены на Приёмном?! Да я бы многое дал, чтобы оказаться на смене на ИХ месте (впрочем, и так неплохо пока получается)! Почему же они такие грустные???
Я пригляделся к глазам товарищей ещё внимательнее. Да они почти плачут!!! Тут я не выдержал и вслух спросил, что у них случилось?
- Да понимаешь, мы ночью на 5 минут поспать прилегли, - тихо и грустно ответил Курганов, - а этот КУРЖУПОВ, он нас застукал, и....
Курганов от переизбытка чувств, глотнул воздуха и замолчал.
- Ну, и, что дальше-то было? – торопил я.
- Он заставил нас всю ночь вертолётную площадку от снега чистить!!! – в один голос завыли оба моих товарища, показывая пальцами на огромную вытоптанную поляну, вокруг которой высилась гора снега.
Я понимаю, что это наверное грешно, но почему-то в ту секунду мое и без того заоблачное настроение поднялось ещё выше, и я не удержался от открытого смеха. Кажется Соколов с Кургановым тогда сильно на меня обиделись. К счастью, это не помешало нам в будущем стать друзьями.
Комментариев нет:
Отправить комментарий